Дом без чёрного хода - [13]

В глубине отцовых глаз хитрые огоньки. Конечно, отцу не так-то просто ответить на вопрос про жуликов. Попробуй расскажи в двух словах, как их ловят. Рассказать об этом, наверно, так же трудно, как объяснить, что нужно делать, чтобы получать в школе одни пятёрки. И потом — у отца на работе столько секретов! Это тоже понимать нужно.

— Я вот давненько вокруг одного льва хожу, — сказал вдруг отец. — Но когти ему никак не загнуть. Умный, бес его дери. Имеет, понимаешь, шикарный дом в Лисьем Носу, нигде не работает, а живёт, как кум королю, сват министру. Поди докажи, на что он живёт. Только как бы он ни хитрил, а когти у него постепенно завязают. Узнать бы только, что на львином языке означает «Тысяча П».

— Какая «Тысяча П»? — заинтересовался Денис.

— Если бы, сына, я это знал, — вздохнул папа, — то мудрый лев давно превратился бы в обыкновенного зайца.

— Да, «Тысяча П», «Тысяча П», — задумчиво повторил отец.

Весёлый огонёк в глубине его глаз потух. Глаза от этого стали жёсткими. И Денис понял, что больше отец ничего не расскажет. Он просто не имеет права рассказать больше.

«Тысяча П»

Нащупать ещё одну тропинку, ведущую сквозь густые заросли лжи к особняку Ильи Исидоровича Бахромцева, помог случай.

На квартирной краже попался некто Сумов. Он признался в ограблении на первом же допросе. Да, за квартирой следил давно. Дождался, когда жильцы уедут на дачу. Действовал чуть ли не на глазах у соседей. Так, он считал, меньше подозрений. Открыл замок, уложил чемоданы, но сразу их не взял. Сначала сходил за такси. Потом вынес чемоданы и увёз их.

— Куда? — спросил следователь.

— К знакомой одной.

— Она знает, что в чемоданах?

— Нет.

— Её фамилия и адрес.

Сумов отвечал охотно и подробно. Николай Николаевич сидел в кабинете следователя, иногда делал в блокноте пометки.

— Давно знаете эту женщину? — спросил следователь.

— Недавно.

— Как познакомились?

— Она в парикмахерской работает. Брился у неё. Про чемоданы я ей сказал, что от жены прячу. Жена, дескать, всё из дому тянет и пропивает.

— Простите, — перебил Николай Николаевич, — у меня будет один не совсем относящийся к делу вопрос.

Сумов повернул к нему коричневое лицо с внимательными усталыми глазами. Белки глаз у него, как у плохо выспавшегося человека, иссекли красные трещинки сосудов.

— Это ваша записная книжка?

— Моя.

— Припомните, пожалуйста, что вы записали вот здесь.

Николай Николаевич протянул Сумову книжку, открытую на том месте, где пляшущими буквами было записано: «П 1000. Берез. 16. Альберт 200. Мне 200. Ост. Бахр.»

Сумов долго разглядывал запись. Не то действительно вспоминал, не то думал: сказать или нет? Возвращая книжку, покачал головой:

— Не помню.

«Бахр. — не сокращённо ли это записанная фамилия Бахромцева?»

— Как, по-вашему, Илья Исидорович честно играет? — спросил Николай Николаевич.

Зрачки у Сумова чуть заметно дрогнули и спрятались под нависшими бровями.

— Знать не знаю никакого Илью Исидоровича, — глухо проворчал он.

Обыск на квартире, где были спрятаны чемоданы, подтвердил показания Сумова. Хозяйка не знала, что в чемоданах, и человека, который принёс их, видела, как она сказала, всего несколько раз. Но тут неожиданно удалось приподнять завесу над записью в книжечке.

Оказалось, что у парикмахерши бывает некий Алик, который знаком с Сумовым. Звали этого Алика Альбертом Казимировичем Куузом и работал он директором кафе-автомата.

Альберт. Это имя упоминалось в записи. Определённо Сумов имел в виду его. Вряд ли среди знакомых Сумова были два человека, носивших это не очень распространённое имя.

Чтобы расшифровать запись, имелись три возможности. Первая — побывать во всех домах № 16 по Берёзовым улицам и переулкам. («Берез. 16» больше всего походило на какой-то адрес). Вторая — попытаться всё-таки выжать что-нибудь из Сумова. Третья — заняться Куузом.

Третий, хотя такой, казалось бы, заманчивый, путь пришлось отбросить сразу. Если Кууз в этой компании человек случайный, то он вряд ли что знает. Если же он связан с Бахромцевым, то всё равно ничего не скажет.

Шарада оказалась не из легких. В домах № 16 на Берёзовых улицах и переулках ничего подозрительного не обнаружили. Разговор с Сумовым тоже ничего не дал. Он упрямо «не мог» вспомнить, что записал в книжке.

— Кууз, оказывается, тоже не очень доволен Ильёй Исидоровичем, — как бы между прочим сказал Николай Николаевич на очередном допросе Сумова. — Мало вам платил старик, что ли?

— Не знаю я никакого Илью Исидоровича, — подняв тяжёлые веки, проговорил Сумов.

— Странно, — сказал Николай Николаевич, — Альберт Казимирович думает иначе.

Что на самом деле думает Кууз, Николай Николаевич, разумеется, не знал, потому что и в глаза его ещё не видел.

— Что же он думает? — хмуро поинтересовался Сумов.

— Когда мы поменяемся ролями, — ответил Шапранов, — тогда вопросы будете задавать вы. А пока спрашиваю я. Давно вы знакомы с Куузом?

— Год примерно.

— Какие у вас взаимоотношения?

— Никаких особенных.

— Что, не встречались, не разговаривали, не ругали Бахромцева?

— Я уже сказал, что никакого Бахромцева не знаю.

— Простите, как «уже сказал»? — удивился Николай Николаевич, делая упор на слове «уже». — Я у вас о Бахромцеве ни разу не спрашивал.