Дом №12 - [5]

А достичь то он смог его вот как. Давно, еще когда он и сам был находчив и молод, будучи еще гимназистом, устроился он на работу в эту же самую столовую вместе со своими приятелями по классам. И вот как-то раз все они занимались своею работаю, как вдруг один из них, то есть тот, что был позадорней, изъял из сумы одного из поваров горсть гусарского табаку, после чего, обольстив ею всех своих друзей, предложил им выкурить его через трубку. Поварихин же однако ж курить не отказался, но все же предпочел донесть об том главному управителю лично, питая в том выгоду и наивное подхалимство. Управитель тут же приказал всех курильщиков вон, а Поварихина заметил и приобщил к делам более ответственным и серьезным. Так например последний сделался вдруг человеком нужным и ловким в обращении с пищей и счетом круп, работал там как за троих, всюду был полезен и дельный, своевременный, весьма бойкий и расторопный. Словом он везде и к каждому умел найти особый подход и проявить себя самым рачительным образом.

Такое его прилежание никак не могло остаться незамеченным со стороны управителя столовой, и, спустя уж несколько лет, он добился еще одного повышения и приспособился к совершенному познанию своего дела. В этих фискальных, подхалимских и рачительных его движениях легко можно было увидеть карьеризм и формализм, ибо уже потом, спустя много усердных лет, он добился даже руки тщедушной дочери того самого управителя(который, впрочем, являлся еще и владельцем самой этой столовой), после чего тут же вошел в наследники над всем его имением и через еще каких-то пять или шесть лет уже сам стал полноправным владельцем этого частного заведения. Вот каков был мой вероятный свекор, и что еще удивительно, так это тот самый его формализм, который доходил иной раз до таких вершин, что было даже гадко и пошло. Впрочем, ко времени становления его главенства в столовой не поменялось практически ничего, разве что только весь персонал был выдрессирован под муштру.

И вот именно с таким-то человеком и решился сроднить меня мой собственный дядюшка. Много было уговоров, угроз, обещаний, просьб и просто молений на протяжении нескольких лет моего тамошнего развития, и все же он смог таки затащить меня к нему на обед и познакомить как и с ним самим, так и с его ненасытной дочерью.

В продолжении почти всего ужина она не сводила от меня глаз, и, как я узнал потом достоверно от нее же самой, была просто потрясена моей приятной наружностью. По правде говоря, мне и самому уже очень часто доводилось слышать от многих людей их лестные отзывы относительно моей внешности. Сам же я хоть и не считаю себя настоящим красавцем, то все ж никак не мог отрицать изящество моей тонкой и стройной талии, складность широких плеч, и соразмерно небольшие руки и ноги при высоком росте. Помимо же этого, многие из моих бывших дам сильно отзывались об гладкости кожи на лице, голубых глазах, греческом носе и умении носить бабочку с фраком.

Но вернемся к настоящим событиям. Итак, Марышка влюбилась в меня еще в тот же самый вечер, и, после того как этот вечер окончился, мой дядюшка не замедлил позвать меня к себе в кабинет и произнести вот такую речь:

– Друг ты мой, как собственного сына я полюбил тебя и всю нашу совместную жизнь стремился дать тебе всех благ и вывести на путь благоденствия и праведной жизни. Что, скажи мне, что может быть хуже того, что человек, опираясь на земное свое происхождение и живя в добротном достатке, стремясь возвести свой род и потомство, наконец презирает Божий дар и сам, сам вгоняет себя в пучину мрака и бессилия? От чего же ты не хочешь смириться со своей непорочною частью, со своим наконец призванием? Ведь имея и кров, и твердую почву, ты теперь же есть и сам творец своего счастья и, несмотря на все это, решаешься оставить чудное поприще и жить повесою и растяпой, мотая и повесничая как подлый плут, не считаясь со своей древней дворянскою кровью. Я очень стыжусь что ты даже подумать решился об том, но каков же будет мой стыд, когда ты свершишь надуманное. Бога буду молить чтобы ты одумался и завтра же явился к Сергею Антоновичу для откровеннейшей и нежной беседы с этим человеком; на Матерь Божью буду я уповать, чтобы она дала тебе благоразумия и сил посвататься к его дочери, дабы перед смертью я обрел покой и великое счастье.

А надо признаться, что я никак не мог ожидать от моего дядюшки такой откровенной беседы, которая, впрочем, очень раздосадовала меня. И в самом деле, он уже давно был немощен и стар и собирался в скорейшем времени почить на своем одре. Я же тем временем собирался спустить все его имение и перебраться в Петербург, в столицу России и центр мира, который уже давно и сладко манил меня в свои объятия.

Однако ж, и самый Поварихин не замедлил послать за мною нарочного еще даже в самое утро, дабы переговорить со мною на счет сватовства, но вопреки всем моим ожиданиям и увещеваниям моего дядюшки в том, что это будет откровеннейшая и нежная беседа, случилась беседа иного характера. Он был чопорен и хмур в то самое утро и, лишь только я появился в дверях, начал дерзко и властно: