Должностные лица - [4]

После того, как полпредов Цыбульского увели в наручниках, Шибаев позвал Соню к себе, сказал, что такое бывает у них не каждый день, пусть она не впадает в панику, а за стресс вот ей компенсация из директорского фонда — и подал ей розовую десятку, купить на все валерьянки. Соня приняла деньги с очаровательной улыбкой и сказала шефу, что не станет возражать, если такие проказы будут случаться каждый день. Она, конечно же, была напугана, но не настолько, чтобы не понять, что деньги ей дают дармовые, и надо бы отказаться, но ведь это не взятка, не из личного кармана директора, а из фонда предприятия она взяла десятку, не моргнув глазом. Очень красивая девушка, вся точеная, фигурка божественная, за машинкой сидит, как за роялем. Гмырин со своим лучшим экспедитором могли пристроить такой товар в приемную и повыше, но когда Шибаев так сказал, они возразили: повыше хорошо, а помягче лучше. А к розовой десятке у Сони особое отношение, это ее тайна, розовую она любит гораздо больше других купюр, бывают же у человека свои прихоти, хотя Соня совсем не падка на деньги.

Цыбульского этот эпизод не напугал. Когда в следующий понедельник Шибаев вошел утром в свою приемную, он увидел ободранный пол, весь навозный линолеум был содран по-хамски, оставленные нарочно гвозди торчали там и сям. Шибаев, увидя такую картину, рассмеялся сочным басом и в тот же день поехал к Цыбульскому — я тебе не горздрав и не райсобес, получишь свои триста, только настели цветной покрасивше. Как психиатр бывает отчасти похож на своих пациентов, так и Цыбульский был похож на своих условнодосрочников — невероятно наглый, хитрый, всегда заряженный на охмурёж, из тех, кому плюй в глаза, он скажет — божья роса. Оказалось, что хороший линолеум пришлось отвезти в Жаманкол, в межрайбазу, Гмырину, он очень просил, а Цыбульского в свою очередь жена просила достать через межрайбазу хельгу и туркменский ковер, так что, Шибер, не обижайся. Спустя неделю Цыбульский привез ему чешский линолеум, еще лучше, чем во Дворце, — зачем повторяться? — получил свои триста и тут же пригласил Шибаева в свою сауну, которую он только что закончил строительством (нельзя говорить «построил», вульгарно звучит, несовременно, надо говорить «закончил строительством», а вместо «дождик идет» — «погодные условия»). Сауна действительно оказалась потрясной — в два этажа, с шашлычной, с баром, трех цветов мрамор, бассейн выложен кафелем гэдээровским, на стенах резьба по дереву, нет такой бани по всей республике, в Алма-Ате только еще проектируют, а в Каратасе уже построена. И не только для начальства, тут надо Цыбульскому отдать должное, он разрешил своим работягам мыться в царской сауне три раза в неделю, и они в первый же день проиграли в карты шашлычника — тот скрылся в неизвестном направлении.

Ну и конечно же, без Цыбульского Шибаев никак бы не обошелся при строительстве цеха выделки и крашения, чего уж тут рыло воротить, наоборот, надо начальнику РСУ в ножки поклониться, все достанет, все привезет, тут же и сдерет, а как же иначе? Драл нещадно, нахалюга и хищник, но крайне нужный деловар. Только он и сможет отделать новую квартиру, как надо.

— Ложись, Рока, сидеть не на чем, сам запретил.

Да, он ей приказал, чтобы ничего старого, никакой рухляди она не вносила в новую квартиру — все будет новое.

Ирма постелила на ковер клеенку, на нее водрузила тяжеленную чугунную утятницу, рядом бутылку его любимого коньяка «Двин», боржоми, рюмки — поехали.

Выпили за рождество. Полагалось бы подарить ей что-нибудь, кольцо золотое, перстень с бриллиантом, важный праздник, но у него не было времени, Ирма не обидится, он столько перетаскал ей в простые дни, что в праздник может прийти с пустыми руками, — себя принес.

Индейка была очень вкусной, Шибаев чавкал, как кабан, Ирма радовалась, зная, что он любит поесть.

Из дырки на потолке свисал шнур с лампочкой без абажура, и на нитке — ветка елочки с двумя шариками, — желтым и лиловым, все-таки Ирма молодец, везде умеет навести уют.

— Люстра будет обязательно хрустальная, — сказала Ирма, — я видела на днях в электротоварах за тысячу четыреста. Пока разглядывала, какая-то фифа купила ее, не глядя.

— Кто такая? Ты ее запомнила?

— В общих чертах. Мне кажется, с ней шофер был.

— Должностные берут с базы или через подсобку. Людей денежных мы должны знать. Всех! Это могут быть нужные деловары, которых мы упускаем, я тебе уже говорил, узнавай, знакомься, ты всегда умеешь подъехать, самого черта расспросишь, все тайны выведаешь.

— Мне бы хотелось еще Ирочкин уголок оформить, особый столик типа парты, книжную полку и тахту. Но только не с бору по сосенке, а гарнитур, я видела такой в журнале «Гут морген».

— Гмырин все может, съездим в Жаманкол вместе.

— В спальню тоже хочу гарнитур, и в гостиную гарнитур, у нас с тобой, кажется, есть кое-какие возможности. — Шаловливо говорила, игриво, любила подчеркнуть, что у них много денег, умела это подать уместно и так, что он начинал собой гордиться, своей хваткой, умением, результатом.

— Все сделаем, Ирма, но есть вопрос. Надо ли обарахляться, обставляться, если план у нас — на Москву. Или ты раздумала?