Доля ангелов - [42]

Утром Густин довез меня до цирка. По дороге он нашептал мне новое задание:

— Брат Эдип, вы справились с поручением. Правда, нас постигла неудача, устройство было обнаружено, но вы вне подозрений. Однако есть и неприятные новости. По всей видимости, на собрания „Стеллы Марис“ затесался сексот… Это человек с темной душой и неправыми целями. Вы слышите мысли людей. Вы должны опознать его и сообщить мне его имя.

* * *

Двадцать пятая годовщина образования СССР всколыхнулась волнами кумача и приливом торжественных собраний и концертов. Приглашение на очередное собрание „Стелла Марис“ было вложено в букет белых роз — изысканная роскошь в послевоенной Москве. В особняке на Моховой в просторном ампирном зале полыхал камин. Гостиная с роялем и старинными картинами в дорогих рамах походила на коробку с бонбоньерками, где перекатывались и шуршали фантиками одежд нарядные женщины.

— Ну что, новенький, побывал в Сандунах? — заговорщецки осведомился Кир. — Вот только не надо так краснеть. Это простая проверка „на вшивость“: цвет и структура волос в паху должны соответствовать стандарту. Роберт Андреевич следит, чтобы среди лучей „Морской звезды“ не было неполноценных потомков.

Я огляделся по сторонам. На вечере во множестве присутствовали смугло-курчавые, восточного вида женщины, и над всем этим сборищем царила рыжая, как зажженная спичка, Агния Львовна. Кирилл понял мое недоумение:

— В Красной Тантре чем ниже стоит женщина на биологической лестнице, тем лучше. Для наших игр подходят молодые, гибкие женщины с хорошо развитым тазом и не слишком чопорные. „Красная Тантра“ — это почти семейный круг. Он позволяет нам сохранить себя в этом мире тотальной слежки и обрести близких, истинно близких друзей. Мы — иные. Мы существа особого замеса.

— Неужели шеддим? — с легким презрением спросил я.

Кир ответил мне красноречивым взглядом и как ни в чем не бывало продолжил:

— О, да ты это знаешь? А хоть бы и так. Никакой тайны в этом нет. Следы падших ангелов, рассеяны по всему земному шару. И даже в Москве их сколько угодно.

— Падших ангелов?

— Да нет, их следов. Да-с. Я слышал забавную историю о том, как утверждали проект монумента „Рабочий и Колхозница“. На макете монумента „пролетарий“, в отличие от „колхозницы“, был голый. Ни штанов, ни фартука не было на теле исполина. Приемная комиссия была ошарашена, ведь монумент должен демонстрироваться на Всемирной выставке в Париже! „Наденьте мужику штаны!“ — завопил Молотов. Нет, каково? „Молотов — молотобойцу!“ А зря хихикали! В Библии, в шестой главе книги Бытия говорится о том, как Сыновья Божии, падшие ангелы, входили в шатры к дочерям человеческим, от них и пошло племя исполинов. На этой скульптуре изображен первый кузнец, потомок Каина. Рядом с ним — земная женщина. Они изображены в тантрической позе „вира“ — героя. А тантра — это, мой друг, не фунт изюма! Не так уж и прост наш красный проект.

Скульптура Мухиной указывает на две неравные части библейского человечества: огонь и глину, детей Адама и сынов Каина. Каин познал свою сестру Аклинию, а его сын Тувалкаин — сестру Ноэму. С тех пор ритуальное кровосмешение стало печатью избранных родов.

— Где же теперь эти исполины? — игриво спросил серебристый девичий голос.

— Шалунья, исполинами интересуешься. За это по нынешним временам может и нагореть! Кстати, познакомься, Оскар, это моя сестричка Саломея, танцует в Большом, ублажает царя Ирода. Будь острожен с нею, вдруг она попросит у Ирода твою голову. Так вот, Салли, читал я тут одну трофейную книжечку, разумеется на языке оригинала. Ее автор некий Сент-Ив Альвейдер утверждает, что гиганты спят в гималайских пещерах, в священной стране Агартхи. Но туда тебя не пустят. А их потомок перед тобой. Мы — потомки титанов, в наших жилах — огонь, наши души — свет! Нам все дозволено, ибо мы потомки богов и сами боги! — расплескав вино, Кир притянул к себе Саломею и поцеловал в шею и в дрогнувшие губы.

— Красная Тантра — великое учение будущего, — продолжил он, отирая сочный рот.

Сквозь излияния Кира я ловил негромкие голоса в соседней комнате. Из залы выглянул красноглазый старик в шелковых кальсонах:

— Друзья мои, не пора ли отрешиться от прозы? Нас ожидает священная мистерия вечности, — прошепелявил он.

— Проказы Купидона? Увольте! Пролетела стрела голубого Эрота, и любовь умерла, и настала дремота. Я желаю сохранить за собой статус „заговорщика“… — и сухощавый подтянутый человек вновь углубился в карты.

Дорогой английский костюм сидел на нем так же ладно, как военная форма. Это был Лебедев.

В зал вошла Агния Львовна. Красное полотнище с серпом и молотом, наподобие индийского сари, обвивало ее хрупкое тело. Она поднялась на покрытое ковром возвышение и воздела руки, словно для благословения.

— О, Матерь-Дэви приветствует нас! — Лебедев встал и поцеловал крохотную ручку Агнии Львовны. Ее кожа блестела, словно покрытая медной чешуей.

Агния Львовна вцепилась в мою ладонь влажной цепкой лапкой и увела в залу с камином.

В полумраке залы мерцали зеркала: квадратные, круглые, черно-матовые, дымились курильницы и сладкие ароматы проникали в кровь. На полу был выложен широкий круг из черных горящих свечей. Яростно полыхал камин, по стенам метались рубиновые всполохи и тени. В жаркой тьме люди торопливо сбрасывали одежду.