Долли - [45]

Никогда не забыть Александру Ивановичу, как он велел ямщикам остановиться в Тригорском, возле барского дома. И глаза Прасковьи Александровны Осиповой, ее вскрик, мгновенно остановившийся, не перешедший в вопль отчаяния.

Никогда не забыть, как долбили мужики мерзлую землю, горько сожалея о барине, вспоминая о нем были и небылицы. И как потом в могилу опускали гроб Пушкина на связанных полотенцах.

Жизнь закончилась. Закончилась слишком рано и ''лишком трагически.

Это он, Александр Иванович, устраивал маленького Пушкина в Лицей и всегда, встречаясь с ним, с интересом приглядывался к мальчику. Его поражало, какая сложная духовная жизнь охватывала это юное существо, с каким изумлением, интересом, желанием понять все смотрели на мир не по-детски серьезные голубые глаза.

Александр Иванович один из первых понял великое дарование Пушкина и следил за ним на протяжении всей мятежной жизни поэта.

Салон Карамзиных

Салон Карамзиных. Здесь, как и у Фикельмонов, Тургенев встречался со своими лучшими друзьями.

Вот Пушкин. Подле него все три его дамы. Наталья Николаевна в блеске своей удивительной красоты. Ее сестра, Александра Николаевна, — прямая и тонкая, резко подвижная, с умным взглядом чуть косящих, как у сестры, только не карих, а серых глаз, с волевым, как у тетушки Екатерины Ивановны Загряжской, подбородком, с гладкой, такой же серьезной, как ее внешность, прической. Екатерина Николаевна — миловидная, смешливая, кокетливая. Волосы в локонах. Вся напоказ. Обе сестры по- своему хороши. Но как же проигрывают они рядом с Натальей Николаевной!

Александр Иванович целует руку хозяйки. У Карамзиных говорят только по-русски. Екатерина Андреевна по-русски приветствует гостя. Лицо у нее не улыбчивое, строгое. Но кто не знает ее доброго сердца, расположения к друзьям дома?

Вот ее дочь, Екатерина Николаевна, большой друг Пушкиных. Она так напоминает Тургеневу ее отца и улыбкой, и движениями, и лицом, что ему и радостно становится вспомнить великого ученого друга, и немножко горько: как всегда, возникает это чувство при возвращении в прошлое.

К Тургеневу подходит Софья Николаевна Карамзина, падчерица Екатерины Андреевны. Она приветливо улыбается, как близкому знакомому, протягивает обе руки. Ее прозвище «Самовар-паша» за то, что она всегда разливает чай, сидя у самовара. Кажется, что хорошее настроение, доброе отношение к людям никогда не покидают Софью Николаевну. Ей незнакома грусть. Кажется, что всегда ее занимают самые высокие чувства и переживания. Но Тургенев знает, что это только кажется. Это всегда лишь великосветский лоск. И печаль ей знакома, и женские пересуды предпочитает она высоким чувствам и разбирается в них значительно лучше.

Грациозно протягивает ручку Тургеневу очаровательная Смирнова-Россет, по прозвищу «Донна Соль» — большая приятельница Пушкина. Это о ней он писал:

И можно с южными звездами Сравнить, особенно стихами,

Ее черкесские глаза.

Она владеет ими смело,

Они горят огня живей...

Смирнова-Россет преклоняется перед гением Пушкина. И он часто читает ей свои новые стихи. Она любит русскую поэзию, сердцем понимает ее.

Однажды Пушкин прочел ей свои стихи «Подъезжая под Ижоры». Александра Осиповна сказала, что они ей очень понравились.

Пушкин спросил:

— Отчего они вам нравятся?

Она ответила, что ей кажется, что стихи эти как будто подбоченились, будто плясать хотят.

Пушкину очень понравился ее ответ, и он долго смеялся.

Александра Осиповна двигается по-восточному лениво. Она такая же аристократка, как Долли Фикельмон. Так же, как та, остроумна и образованна. Некоторые за глаза называют ее «Академиком в чепце».

Не в гостиной, как другие женщины, а в своем дамском кабинете принимает она своих серьезных гостей: Пушкина, Гоголя, профессора духовной академии, дипломатов.

Она изучает греческий язык. Ночами сидит, склонившись над философско-религиозными книгами. Но нередко, забросив все, окунается в жизнь большого света: танцует до упада, кокетничает, сплетничает с дамами.

Тургенев с улыбкой вспоминает стихи, посвященные ей поэтом Востоковым:

Вы — Донна Соль, подчас и Донна Перец!

Но все нам сладостно и лакомо от вас,

И каждый мыслями и чувствами из нас

Ваш верноподданный и ваш единоверец,

Но всех счастливей будет тот,

Кто к сердцу вашему надежный путь проложит

И радостно сказать вам сможет:

О. Донна Сахар! Донна Мед!

А вот появляется Блудов — министр внутренних дел. Давно Тургенев не встречался со своим прежним приятелем. Тот видит Тургенева издалека и, радостно улыбаясь, идет навстречу с протянутой рукой. Но Александр Иванович на глазах у хозяев, у Пушкиных и других гостей резко отступает назад, с размаху прячет за спину руки и, повышая голос так, чтобы слышали все близстоящие, говорит:

— Я никогда не подам руки тому, кто подписал смертный приговор моему брату.

Блудов побледнел.

В замешательстве гости отходили от Тургенева и Блудова.

Карамзина сказала с негодованием:

— Господин Тургенев, граф Блудов был близким другом моего мужа, и я не позволю оскорблять его в моем доме! Больше не будет неприятных встреч. Слуги будут предупреждены, и когда в моем доме присутствует граф, то господин Тургенев не войдет в него. А когда будете вы, граф будет предупрежден об этом.