Доллары мистера Гордонса - [7]

— О'кей, — нетерпеливо сказал Кастеллано, — давайте сюда ваши пластины.

«Да это же — явный дебил», — подумал он и напомнил себе, что, убедившись в идентичности гравировальных пластин, ему надо сразу падать на асфальт. Он не воспользуется своим оружием, а предоставит это снайперу, который пустит этого недоумка в расход. В конце концов, не он — Кастеллано — посоветовал этому типу стать фальшивомонетчиком.

Человек держал в правой руке две ни во что не завернутые гравировальные пластины, между которыми был проложен лишь клочок оберточной бумаги. Отметив это, Кастеллано понял, что обе они должны быть уже испорчены: для того, чтобы пластины не скользили одна по другой и их можно было удерживать в одной руке, надо было сжимать их с такой силой, что мягкие выпуклости рисунка тончайшей гравировки не могли не смяться от взаимного давления.

Когда Кастеллано протянул правой рукой коробку с программой, а левой осторожно взял гравировальные пластины, он с тревогой подумал, что руководитель группы не дал ему никаких инструкций относительно того, что должен он делать в случае, если окажется, что пластины испорчены — ведь, в сущности, если они испорчены, то это все равно как если бы их не существовало вовсе, поскольку их нельзя использовать для печатания купюр или восстановить. Ни один кассир не оставит без внимания пятидесятидолларовую купюру с изображением царапин на рисунке.

Взяв пластины, Кастеллано с силой потер их одна о другую, чтобы быть уверенным, что ими уже никогда нельзя будет пользоваться. Только после этого он поднес их к глазам и стал внимательно рассматривать. Глядя на царапину, протянувшуюся на лицевой пластине через всю бороду Гранта, Кастеллано подумал, что поступил глупо: его поступок мог разгневать мистера Гордонса.

Положив лицевую пластину с портретом Гранта на пластину обратной стороны купюры с изображением Капитолия США, он с помощью авторучки-фонарика стал разглядывать рисунок печати. Это была печать с буквой "J" в центре — печать Федерального резервного банка в Канзас-Сити. Внешняя зубчатка печати была выполнена столь искусно, что Кастеллано не мог не восхититься мастерством гравера. Услышав характерный шум, производимый мистером Гордонсом, который распаковывал коробку, Кастеллано подумал: «Как бы ты там ни шумел, а у меня все равно будет достаточно времени, чтобы как следует исследовать пластины».

Что ни говори, а этому человеку предстоит продраться через упаковочную ленту, потом размотать проволоку и снять полиэтиленовую пленку, прежде чем он доберется до компьютерной программы. Он — Кастеллано — не позволит себе спешить.

— Эта программа не соответствует спецификации, — сказал мистер Гордонс.

Кастеллано в смущении поднял голову. Мистер Гордонс держал перед ним маленькую дискету, с его рук свисали обрывки клейкой ленты, проволоки и полиэтилена. Разорванное в клочки сукно валялось у его ног. — О Боже! — воскликнул Кастеллано и замер, ожидая, когда кто-то что-то сделает.

— Эта программа не соответствует спецификации, — повторил мистер Гордонс.

Кастеллано вдруг осознал, что воспринимает эти слова, как некий абстрактный, далекий от сферы его интересов факт, не имеющий к нему никакого отношения. Человек протянул руку за гравировальными пластинами. Кастеллано не мог отдать их. Даже с царапиной поперек грантовской бороды эти пластины могли принадлежать только американскому правительству и никому больше. Всю свою жизнь он занимался тем, что защищал истинность американских денег, и отдать сейчас эти пластины было для него просто немыслимо.

Прижав их к животу, он упал ничком на тротуар. Послышался свист, который, видимо, произвела выпущенная главным снайпером пуля с ядом кураре.

И сразу после этого Кастеллано почувствовал, как что-то вроде гаечного ключа с невероятно мучительным хрустом раздробило его левое запястье, после чего возникло ощущение, будто в левое плечо вливается расплавленный металл. Он увидел, как мимо его лица промелькнула рука с зажатыми в ней гравировальными пластинами, залитыми темной жидкостью, которая, как он понял, была его кровью. Потом его обожгла боль в правом плече, он увидел упавшую рядом свою правую руку и с воплями ужаса забился на тротуаре. Наконец, на его счастье, что-то повернулось в тыльной части его шеи, будто рванули ручку рубильника, — и все погасло. Был, правда, еще мгновенный проблеск сознания, когда в глазах мелькнуло отображение окровавленного ботинка, и после этого наступила темнота...

В ходе демонстрации в здании Казначейства в Вашингтоне кинопленки, зафиксировавшей, как был четвертован Джеймс Кастеллано, руководитель группы Фрэнсис Форсайт попросил остановить проектор и коснулся своей указкой изображения оторванной окровавленной руки, сжимающей два продолговатых металлических предмета.

— Мы полагаем, джентльмены, — сказал он, — что эти гравировальные пластины были испорчены в схватке. Как многие из вас знают, в высшей степени уязвимы верхние кромки штриховых канавок на поверхности пластин. Учитывая это, представители вашего Казначейства также пришли к выводу, что наша группа ликвидировала угрозу.