Долина звезд - [7]

Она просто стряхнет с себя ненужную шелуху, и великие королевства, рыцарские ордена, магические кланы исчезнут в пустоте нового времени.

И пускай в нашем мире осталось не так уж много настоящих Истинных магов — интерес к волшебству растет. Нам уже мало честного боя, когда ты встречаешься с противником один на один и, чувствуя его страх, разрубаешь воздух своим мечом, предвкушая близость упоительной победы. Нам мало жестокости и коварства, когда в бокал с вином подмешивают яд, обрывая жизнь ни в чем неповинных людей. Мы жаждем власти — и магия, хороший союзник в достижении этой кровавой цели. Но, пользуясь столь грозным оружием, мы забываем, что совершенно не знаем ее сути. Ведь в отличие от меча, нам неподвластно постичь природу заклинания. Конечно, мы можем тешить себя надеждой, что когда-нибудь, в скором будущем, нам откроются все секреты столь грозного оружия, и любой маг, достигнув иерархической верхушки, сможет сам создать себе великого ученика, вложив в него самые могущественные тайны и секреты тысячи заклинаний, и мир станет простой игрушкой в руках колдунов, и всецело будет подчиняться хранителям волшебства. Только уверены ли вы, что мы доживем до этих славных времен? Ведь у природы есть куда более грозное оружие!

4

До небольшой таверны 'Придорожный весельчак' было чуть больше лиги. Только, мне показалось, что пробежал я, чуть ли не до самой столицы Итарги. Ноги болели, словно на мои плечи взвалили мешок с мукой, и заставили весь день подниматься по бесконечной лестнице. Даже старые друзья повстречавшие своего напуганного до полусмерти приятеля не улучшили моего и без того плохого настроения.

— Привет, Курт, — тяжелая рука ударила по моему плечу. — Чего-то ты сегодня припозднился? Неужто, нашел себе пышненькую кухарку и не торопишься к своему чокнутому господину звездочету?

— А не пошел бы ты к свиньям, Торен, — не утруждая себя приветствием, огрызнулся я в ответ.

Долговязый парнишка с непослушными соломенного цвета волосами и вытянутым, будто полено, лицом, недовольно поморщился и показал желтые гнилые зубы, словно мой ответ обидел его настолько, что он готов был загрызть меня на месте.

— Брось рычать почем зря… мы же шутим, — встрял в разговор стоящий рядом с ним Так.

Ростом пониже Торена, Так был, чуть ли не вдвое шире его в плечах и казался настоящей горой. Помню, когда я увидел его первый раз, то сразу решил, что не стоит вставать такому крепышу поперек дороги, если конечно не хочешь оказаться раньше времени на погосте. Позже я узнал про мягкий и покладистый характер Така. Да, если говорить по-честному, мой друг здоровяк, даже мухи не обидит без крайней нужды.

— Чего спрашиваю, злишься? — спросил Так, обеспокоено следя за моим растерянным взглядом. Я потупил взор и отмахнулся. Ужасно не хотелось раскрывать причину моего плохого настроения, и тем более, я не собирался описывать им то, что случилось со мной на тракте — засмеют ведь, а потом еще и вспоминать будут по десять раз на дню.

— Ну, чего молчишь? Не хочешь, так и не говори… — не выдержал Торен.

— Хозяйка отругала, — привычно соврал я.

— Ха! Всего-то, — Так добродушно обнял меня за плечо. — Плюнь ты на нее, посерчает и отойдет.

— Конечно, а то где еще она найдет такого дурака, который за пару монет будет к ее сумасшедшему муженьку на Одинокую гору, каждую неделю бегать, — поддержал своего приятеля Торен.

Я улыбнулся.

В нашей округе господин звездочет считался неким бессмертным символом человеческой глупости. Причем те, кто восхищался его стремлением к научным толкованиям ночных светил, с не меньшим восторгом, при любом удобном случае, называли его старым шарлатаном. Даже сопливая ребятня не уставала придумывать истории о дряхлом старикашке, следившим за тем, как бы небо не свалилось нам всем на голову. И когда господин звездочет на своей скрипучей повозке, осторожно подгоняя старую кобылу, останавливался посреди дороги, чтобы, задрав голову посмотреть в безоблачное небо, соседи не упускали возможность покрутить у виска и, забросив все дела, высмеять чудака.

Зайдя в 'Придорожного весельчака' мы устроились за крайним столиком.

Обычно господин Карвин ждал меня ближе к вечеру, когда на стремительно темнеющем небе появлялись первые звезды. А если я появлялся раньше, то незамедлительно получал хороший нагоняй. Поэтому-то я никуда и не торопился.

— Ну, что заказываем? Как всегда, самого крепкого и самого темного? — поинтересовался Так, подзывая к нашему столу служанку.

— Почему бы и нет, — без особого желания согласился я. В голове как назло еще кружили черные мысли, желающие омрачать мне настроение, весь оставшийся день.

— Эй, приятель, что-то я тебя совсем не узнаю…Что с тобой? — получив свое пиво, поинтересовался Торен. — Неужели старая ворчунья Сакрия так сильно отругала тебя, что ты до сих пор, словно… этот, ну как его… а, словно пришибленный кочергой петух…

Я невольно улыбнулся. Торен всегда веселил меня своими неудачными сравнениями, — оно и понятно, в жизни его интересовали только две вещи — пиво и пышногрудые девицы. И во что именно складывались те слова, которые так умело вылетали из его рта, здоровяка совершенно не интересовало.