Долина забвения - [232]

В ответ я прошептала, что люблю ее. И это было все, что я могла сказать.

— Больше никаких страданий, — сказала она. Потом поцеловала меня в щеку и отстранилась. — У тебя снова это личико на подбородке.

Она ткнула в него, а потом начала его тереть, пока я не рассмеялась.

— Нам больше не нужно бояться, — сказала она и снова поцеловала в щеку. — Я люблю тебя, мама.

Они с матерью пошли к трапу. Флора три раза оборачивалась и махала нам, а мы махали ей в ответ. Я смотрела, как они поднимаются, и на самом верху они с матерью снова нам помахали. Мы неистово махали им вслед, пока Флора не опустила руку. Она стояла неподвижно и смотрела на меня. А потом они с матерью прошли дальше и скрылись из виду.

Я вспомнила тот день, когда собиралась отплыть из Шанхая в Сан-Франциско. Моя мать должна была дождаться меня, но не дождалась. Она должна была вернуться, но не вернулась. Жизнь в Америке, предназначенная мне, уплыла без меня, и с того дня я больше не знала, кто я такая.

Бессонными ночами, когда я больше не могла выносить тяжесть жизни, я думала о том корабле и представляла, что я на его борту. Я спасена! Я была единственным пассажиром судна и стояла на корме, наблюдая, как исчезает из виду Шанхай, — девочка-американка в платье-матроске, девственница-куртизанка в шелковом жакете с воротником-стойкой, американская вдова, по щекам которой струятся слезы, и китайская жена с подбитым глазом. Сотни образов из разных периодов моей жизни сгрудились на палубе и смотрели на Шанхай. Но корабль не вышел из гавани, и мне пришлось сойти на землю, чтобы каждое утро заново начинать свою жизнь.

Я снова представляла себя той девочкой в платье-матроске. Я стою на корме корабля, который направляется в Америку, где я буду жить с матерью в Сан-Франциско. Я вырасту в прекрасном доме, буду спать в комнате с ярко-желтыми стенами и окном, за которым растет дуб. А другое окно выходит на море. Из этого окна я смогу увидеть в бесконечной дали город на другом конце моря, порт рядом с рекой Хуанпу, где я стою вместе с Волшебной Горлянкой, Эдвардом, Верным, моей матерью и малышкой Флорой и машу рукой девочке в платье-матроске, наблюдая, как медленно удаляется корабль. Я продолжаю махать, пока он не исчезает из виду.

БЛАГОДАРНОСТИ

Все восемь лет, в течение которых я писала эту книгу, меня поддерживали многие друзья и родные. В последующие годы я постараюсь воздать им сторицей за доброту.

За то, что я все еще жива, а моя история увидела свет, хочу сказать спасибо моему мужу Луи де Маттею, который поддерживал меня в моем добровольном заточении и приносил завтраки, обеды и ужины прямо на рабочий стол, к которому я была прикована дедлайном. Моему агенту Сэнди Дейкстре, которая в очередной раз уберегла меня от неверных шагов и лишних забот и позволила со спокойной душой писать книгу. Молли Джайлз, моей постоянной первой читательнице, которая подмечала мои ошибки и терпеливо подталкивала меня к результату мудрыми советами. Если бы я следовала им с самого начала…

За сведения о культуре и за фотографии куртизанок Шанхая на рубеже веков я очень благодарна трем людям, которые в бесчисленных электронных письмах делились со мной результатами своих исследований. Спасибо вам, Гейл Хершаттер (The Gender of Memory), Кэтрин Йе (Shanghai Love) и Джоан Джадж (The Precious Raft of History). Я приношу свои извинения за все искажения, которые мое воображение могло внести в вашу работу.

За помощь в исследовании обстановки и окружения, в которых разворачивается действие романа, я благодарю Нэнси Берлинер, бывшего куратора отдела китайской истории музея Пибоди в Эссексе, с помощью которой нам с Луи удалось стать на время обитателями четырехсотлетнего особняка в деревне Хуанцунь. Моя сестра Джиндо (Тина Энг) помогла нам добраться до деревни железнодорожным и автомобильным транспортом, выбрав наилучший маршрут. Из-за того что несколько дней мне пришлось говорить только на китайском, мои языковые навыки настолько улучшились, что я понимала большую часть рассказанных нам семейных легенд, обязательных для каждого романа. Моя компаньонка в этом путешествии Лиза Си не испугалась холода, который встретил нас вопреки отличному прогнозу погоды, и вместе со мной упивалась историческими деталями и человеческими драмами. Она также щедро настояла на том, чтобы я взяла название деревенского пруда для своей книги, хотя «Лунный Пруд» стало бы идеальным названием для деревни в ее собственном романе. Сесилия Дин совместно с проектом «Инь Юй Тан» помогла мне со всесторонним изучением истории деревни Хуанцунь, старого дома, улиц Старого Туньси в Хуаншань и Желтой горы.

В моем творчестве всегда большую роль играли музеи — как для вдохновения, так и для исследований. Шанхайская экспозиция в Музее азиатского искусства в Сан-Франциско открыла мне глаза на роль куртизанок в популяризации западной культуры в Шанхае. Максвелл Хирн, куратор азиатского отдела Метрополитен-музея в Нью-Йорке, предоставил мне информацию об эстетическом и романтическом уме древнего сословия ученых-чиновников и о зеленоглазом поэте, писавшем о призраках, которых он якобы видел. Тони Бэннон, который в то время был директором музея Джорджа Истмана в Рочестере, штат Нью-Йорк, открыл для меня архив фотографий китайских женщин рубежа веков, а также показал редкий восстановленный фильм о городской девушке, которую заставили заниматься проституцией. Додж Томпсон, организатор выставок в Национальной галерее искусства в Вашингтоне, округ Колумбия, провел для меня специальную экскурсию по живописным работам, созданным художниками Школы реки Гудзон, включающим картины Альберта Бирштадта. Идея картины «Долина забвения» пришла ко мне во время краткого визита в Старую национальную галерею в Берлине, где я видела работу с таким названием. Художника я, увы, не запомнила, но скорее всего, им был Карл Блехен, создатель фантастических пейзажей, чьи работы представлены в этом музее. Если кто-то из читателей найдет эту картину, я прошу написать мне об этом. Мне не по себе оттого, что я до сих пор так ее и не нашла.