Они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Одно дело, не услышишь ничего в таком шуме, другое… Не нужны им были слова. Ковыль пошатнулся. Так старательно истертые воспоминания разом воскресли, явились перед глазами, пронзительно защемило в груди. Здесь стихия пострашней…
Он протянул руку.
«Пойдем».
Роза медлила. Потом качнула головой и отступила на шаг. Совсем как тогда, у ратуши. По щекам ее катились крупные капли. Дождь…
Ковыль повернулся спиной и пошел к своей мельнице, уж более не оглядываясь, исчез в чреве механизма. Теперь не осталось причины, держащей его здесь.
Содрогнулась земля, из-под основания механизма забили языки пламени. Исполинская конструкция оторвалась от постамента и поплыла вверх, озаряя заревом грозовые тучи…
Больше Ковыля никто не видел. Хотя рассказывают многое. Говорят, стал он знаться на равных со стихийными магами. Летает теперь по небу, мелет в муку звездный горох. То там будто бы видели его, то тут. Одно можно сказать точно. С той поры, к вящей радости всех десяточников, появился во Всепогодной Летописи новый ветер. Как и предполагалось по описаниям, дует он прямиком со звезд и несет с собой серебристую пыль. Единственный он в своем роде, уникальный. Потому как все прочие ветра мельницы вращают, а этот от мельницы рождается.
Роза родила Стоеку тройню. Живут они душа в душу, жизни не нарадуются. Всего у них в избытке. Лишь изредка, в лунные ночи выскользнет Роза украдкой из дому, чтобы посмотреть, не мелькнет ли где на фоне звезд черный силуэт…
