«Долина смерти». Трагедия 2-й ударной армии - [102]
Немного подождав, мы пошли к высокому дереву. Боясь, что нас выдадут, ускорили, как могли, свой марш на запад. Остались мы вчетвером. Шли бездорожьем и безлюдными местами. Иногда выходили на тропы. Например, вышли на просеку, которая тянулась с востока на запад. На ней заметили свежие следы немецких сапог, направленные на запад. Значит, скоро не вернутся. По их следам мы прошли несколько километров, а потом свернули в болото.
Как-то, идя по тропе, я опять начал терять сознание. Бреду как слепой, голова пустая и никакой реакции. Шел самым последним. Болото, по нему проложены доски, как через реку. Впереди довольно высокий берег — метр или полтора. Никого нет. Пошли — обходить далеко. Вдруг в самом гиблом месте болота меня будто кто-то толкнул.
Поднимаю голову: на обрыве пять немцев с винтовками стоят. Я от своих, оказывается, отстал метров на 20, а они уже добрались до сравнительно сухого места и по болоту бегут влево от немцев. Немцы смотрят на меня, не стреляют. Мысль работает быстрее современной счетной машины. Я их оценил так: это тыловики, стрелять не умеют, в чистом в грязь не лягут. Мой автомат неисправен, если по ним и резану, всех не убью, а уж они в меня попадут. И решил не стрелять. Иду на них. Прошел гиблое место и рванул за своими. Немцы открыли огонь. Пули то слева, то справа, в основном — разрывные, то впереди, то сзади. Не попали. Ушел, только котелок пришлось бросить, а жаль. Болото большое, через два-три километра напали на клюкву. Ели до сумерек и чувствовали себя дня два много лучше. Потом подошли к верховью Луги — метров 6 шириной, но глубокой. Оказалось, что я лучше других плаваю, и мне пришлось переплывать туда и обратно раза три, чтобы перенести одежду и оружие. Тут я решился одну гранату израсходовать, чтобы оглушить рыбу. Нашли омуток, бросили, но кроме бурой торфяной грязи — ничего.
Вскоре встретили небольшую группу окруженцев, но не из нашей дивизии. Видать, начальство: выглядели куда лучше нас, наверное, было что поесть. Они еще сказали, что тех пятерых немцев ухлопали, подкравшись к ним сзади, когда они меня расстреливали, и кое-чем разжились. Нам ничего не дали из съестного, правда, одолжили котелок, чтобы хоть воды горячей попить. Потом котелок забрали и ушли. Больше мы их не видели.
Состояние наше ухудшалось. Боец, идущий рядом со мной, уже не мог нести винтовку, бросил, взял палку, чтобы опираться на нее. Мне тоже гранаты и автомат казались неимоверно тяжелыми, но решил твердо: последняя граната для себя.
Дошли до какой-то деревни и подползли с запада. Деревня длинная, вытянулась по бугру. Под бугром капустные рассадники, затем кусты, переходящие в лес. На окраинах деревни по часовому, больше никого не видно. Пролежали до ночи и пошли в деревню, в центр. На одном огороде вырвали две грядки луку. Подошли к надворным постройкам. Корова вздыхает, закрытая в хлеву на замке, а цепь от хлева тянется в дом. Забрались в сарай — спят на нашестах куры. Боец мне говорит: «Нужно взять их за головы, тогда они не закудахтают». По его команде он схватил две, и я две, одна вырвалась, но я ее снова придавил, а у бойца вышло без осечки.
Затем я решил зайти в самый захудалый дом, остальным велел оставаться на месте. Подошел к двери бесшумно, стучу осторожно — ни звука, но слышу — тихо заплакал ребенок. Тогда стучу настойчивее. Открывает дверь беззубая маленькая старушка, радостно улыбается. Думала — немцы, меня увидела и шепчет: «Уходи, уходи!» И дверь пытается закрыть, но я подсунул ногу. Спрашиваю: «Где немцы?» Показывает на свой чердак. Я ей: «Врешь. Сама в доме, а они на чердаке? Дай что-нибудь поесть, а то не уйду». Она отрезала кусок какой-то черной липкой массы из лебеды и, подавая, сказала: «Немцы напротив, в каменном доме». Схожу с крыльца и вижу: Каргинов со своим комбатом уже выходят на улицу и направляются к этому дому. Я успел их вернуть. Разделили хлеб, его досталось всего по кусочку, которые мы проглотили как мед. До чего же был хорош!
Смотрим, ульи стоят. Я немного был с пчелами знаком. У нас дома пчел держали. Расстелили с бойцом плащ-палатку, сбросили крышку. Сверху уже стоял магазин для сбора меда. Он пустой. Выбрасываем на землю рамку за рамкой, а гнездо с медом в плащ-палатку. Поднялся шум, часовые начали стрелять в разные стороны трассирующими пулями. Схватили палатку на плечо и обратно в лес.
Шли ручьем, чтобы собаки след не взяли, потом болотом, благо их в этих местах хватает. Выбрались на более или менее сухое место и начали есть, разделив одну курицу на всех. Была у нас одна 400-граммовая кружка, в которой по очереди варили и ели. Затем ели лук, макая его в мед.
Поспали и с рассветом пошли на юго-восток. Скоро наша топокарта кончилась. Прошли километра четыре. На пути поляна, справа река и луга. Если идти по берегу реки, то сократим расстояние, если лесом, то по дуге обогнем поляну. Пошли прямо — вышли на середину поляны. Впереди шел боец, опираясь на палку, за ним я и т. д. Вижу, в конце поляны люди и по опушке бежит другая группа людей, отрезая нас от леса. Деваться некуда. Быстро совещаемся: «Что делать?» Решили: даем последний «концерт». Я взвел автомат, Каргинов и его комбат — пистолеты, а у бойца только палка. Думали, подойдем, насколько подпустят, ударим по ним и прорвемся или погибнем. О плене не думали. Я уже стал плохо видеть. Иду, а в голове стучит: «стрелять — не стрелять?» Вроде не немцы, не кадровые. Одежонка нараспашку, форма нарушена. Вроде свои. Стрелять — не стрелять? Тут слева от нас бежит человек и кричит: «Здравствуйте, товарищи бойцы и командиры! Мы партизаны!»
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Издательство «Азбука-классика» представляет книгу об одном из крупнейших писателей XX века – Хулио Кортасаре, авторе знаменитых романов «Игра в классики», «Модель для сборки. 62». Это первое издание, в котором, кроме рассказа о жизни писателя, дается литературоведческий анализ его произведений, приводится огромное количество документальных материалов. Мигель Эрраес, известный испанский прозаик, знаток испано-язычной литературы, создал увлекательное повествование о жизни и творчестве Кортасара.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
К 70-летию легендарной операции «Багратион».Новая книга ведущего военного историка, посвященная величайшему триумфу Красной Армии. Лучшее современное исследование грандиозного наступления советских войск, в ходе которого всего за две недели была разгромлена самая многочисленная на Восточном фронте группа армий «Центр». Новый взгляд на поворотный момент Великой Отечественной войны.Знаете ли вы, что этой феноменальной победе в Белоруссии предшествовала череда неудачных наступательных операций и с осени 1943-го до весны 44-го года западное направление было для Красной Армии позиционным «Верденом», так что Верховному Главнокомандующему пришлось даже санкционировать расследование комиссии ГКО, принять самые жесткие меры и сделать нелицеприятные «оргвыводы»? Как нашим войскам удалось преодолеть этот позиционный тупик, превратив окопную «мясорубку» в крупнейшую маневренную операцию, которую по праву величают «сталинским блицкригом»? Что позволило не просто прорвать, а полностью обрушить вражескую оборону? Почему немцам не удалось сохранить целостность фронта и организованно отступить на новые позиции? Как тяжелое поражение Вермахта переросло в самую страшную военную катастрофу в германской истории? И кого винить в этом «эпическом разгроме»?.
Изучать историю надо для того, чтобы не повторять ошибок в настоящее время. В ходе Великой Отечественной войны советский народ и Красная Армия понесли тяжелейшие человеческие и материальные потери, но победили практически всю Европу. Победа — это хорошо, но вскрыты ли истинные причины наших огромных потерь?В книге рассматриваются причины потерь советского народа с той стороны, с которой эти причины никогда не рассматриваются, — с позиций низкого морального и профессионального качества советских генералов и кадрового офицерства.
После того, как в пламени Приграничного и Смоленского сражений июня и июля 1941 г. исчезли созданные в предвоенные годы танки и самолеты, Красной Армии предстояло пройти пять кругов ада под ударами танковых клиньев вермахта. Операции на окружение невиданных в истории войн масштабов следовали одна за другой, и, казалось, ничто не может остановить наступление гитлеровской армии на Москву. Но уже в ноябре 1941 г. последовали контрнаступления советских войск под Ростовом и Тихвином, и словно по мановению волшебной палочки военная машина Третьего Рейха со скрипом остановилась в нескольких десятках километров от башен Кремля.
«Смертное поле» — так фронтовики Великой Отечественной называли нейтральную полосу между своими и немецкими окопами, где за каждый клочок земли, перепаханной танками, изрытой минами и снарядами, обильно политой кровью, приходилось платить сотнями, если не тысячами жизней. В годы войны вся Россия стала таким «смертным полем» — к западу от Москвы трудно найти место, не оскверненное смертью: вся наша земля, как и наша Великая Победа, густо замешена на железе и крови…Эта пронзительная книга — исповедь выживших в самой страшной войне от начала времен: танкиста, чудом уцелевшего в мясорубке 1941 года, пехотинца и бронебойщика, артиллериста и зенитчика, разведчика и десантника.