Долина надежды - [16]

После некоторых размышлений он решил начать с образования Софии. В этом, по крайней мере, он полагал себя знатоком.

Лорд Графтон не мог представить себе достойного образования, кое не включало бы латыни, математики, истории, логики, некоторых знаний по астрономии, музыки и философии, и, поскольку ни одна из школ для юных девиц не отвечала его требованиям, он нанял учителей из своего колледжа в Оксфорде. Здесь он, по мнению леди Бернхэм, изрядно перегнул палку. Приличной девушке не было решительно никакой необходимости знать латынь, математику и логику, а все остальное вполне могла преподать компетентная гувернантка, но лорд Графтон был непреклонен. Еще большее негодование вызывало у почтенной дамы отсутствие религиозного наставления.

Леди Бернхэм всегда отличалась изрядной набожностью, но в последнее время она пришла к убеждению, что государственная англиканская церковь недопустимо благодушествует в мире, погрязшем во зле. Евангелистов же отличал куда более жесткий подход к борьбе с кознями дьявола, что произвело на нее неизгладимое впечатление. Итак, она рьяно обратилась в другую веру, пристрастилась со вновь обретенным пылом читать Библию и уверилась в том, что это необходимо для того, чтобы родиться заново и обрести вечное спасение. Будучи от рождения натурой деятельной, леди Бернхэм сочла своим долгом содействовать пробуждению высокой морали и чувства долга в своей крестнице, а также осознанию ею греха и необходимости спасения души.

И лорд Графтон превратился для нее в помеху на этом пути. Увы, он не отличался особой религиозностью, причем даже не в том, что касалось церкви. Он являлся убежденным сторонником Джона Локка и придерживался огорчительно широких взглядов; собственно говоря, она даже подозревала, что он был презренной личностью, то есть вольнодумцем. Он полагал, что противники официальной церкви, квакеры, католики и даже язычники-евреи и индусы должны иметь право невозбранно практиковать свою веру. Он не соблюдал священный день отдохновения, читал все, что ему вздумается, вместо того чтобы ограничиться штудированием Библии или проповедей, и преспокойно отправлялся в путешествие, наносил визиты или работал с официальными бумагами. Все это было ненавистно леди Бернхэм, но самое страшное заключалось в том, что лорд Графтон наотрез отказывался нанять духовного наставника для дочери, невзирая на то что леди Бернхэм рекомендовала ему на это место некоторых выдающихся богословов. Как следствие, она сочла, что должна взять религиозное и нравственное наставление Софии в собственные руки.

Что до самой Софии, то она вернулась в Лондон, даже не подозревая о том, что ждет ее впереди. Поначалу девочка не поверила своим ушам, а потом пришла в ярость, узнав о переменах в собственном положении. Вместо того чтобы проказничать и предаваться шумным забавам во дворцах и чужеземных дворах Европы, где ее баловали и обожали, ей предстояло заточение в детской и классной комнатах их лондонского особняка. Ее ждали ранние ужины, строгий распорядок отхода ко сну и полный набор уроков. А выходы в город должны были ограничиться прогулками в парке – пешком или в экипаже, но с обязательным сопровождением дуэньи – и посещениями церкви.

– Я должна буду сидеть дома? Нет! Ни за что! – пронзительно завизжала она, с негодованием узнав, что более не будет сопровождать отца в его зарубежных поездках. Она с первого взгляда возненавидела остроглазую гувернантку, нанятую по рекомендации ее крестной матери, за которой сама леди Бернхэм вознамерилась надзирать во время регулярных визитов в особняк.

Недостаточное духовное наставление леди Бернхэм решила компенсировать тем, что обязала Софию по воскресеньям дважды сопровождать ее в церковь, дабы петь псалмы и читать Библию с евангелистами, беседовать с евангелистом-миссионером и принимать участие во встречах аболиционистских обществ, равно как и наносить визиты вместе с нею в Воспитательный дом, патронессой которого некогда была Кэтрин.

– Нет! Нет, нет, нет и нет! – зашлась криком София, пока не охрипла. Но в кои-то веки никто не обратил на нее внимания.

Леди Бернхэм, гувернантка и учителя требовали, чтобы София вставала рано, одевалась аккуратно и присутствовала на молитве – в этом вопросе лорд Графтон вынужден был уступить настойчивости леди Бернхэм, – после чего начинались занятия в классной комнате, за которыми следовали уроки музыки, вышивания гладью, рисования и, по особому настоянию, послеобеденные упражнения с экономкой Графтонов. К вящему негодованию своего превосходного повара-француза, лорд Графтон вынужден был доставить в Лондон деревенскую экономку, миссис Беттс, ради одной-единственной цели – наставления Софии в старомодных методах ведения домашнего хозяйства, коими молодые девицы благородного происхождения, даже состоятельные, должны были сполна владеть во времена леди Бернхэм, включая стряпню, лучшие способы избавления гобеленов от моли, уход за больными и разведение домашней птицы. Все это представлялось Софии настолько ненужным, что она даже и не подумала протестовать. У Графтонов имелась в наличии целая армия слуг, так что едва ли ей придется когда-либо хотя бы пошевелить пальцем. Даже лорд Графтон позволил себе усомниться в целесообразности этой программы, но леди Бернхэм ничего не пожелала слушать, заявив, что подобные знания пригодятся любой женщине, сколь бы высокое положение в обществе та ни занимала. Это был обычай, освященный веками, и пренебрегать им не следовало.