Долгожданный рейс - [53]
Пока Памела говорила, глаза Роджера смотрели на нее серьезно, словно пытаясь уловить какой-то скрытый смысл, то, чего не было в ее словах.
— После того как мы были вместе на Гусином озере, — тихо заговорил он, — я думал, что, когда мы окажемся снова рядом, вы по крайней мере дадите мне знать, где вы.
— Но я это делала! Я делала это! — В отчаянии от его бестолковости она сжала руки. — Я звонила, но вас не было на месте, а у меня это была последняя возможность связаться с вами перед тем, как вы улетели в Чикаго.
Со смесью гнева и отчаяния она продолжала говорить. Слова текли неконтролируемым потоком. Все нотации, предупреждения, добрые советы, которые в прошлом Роджер так щедро изливал на ее голову, сейчас вернулись к нему, умноженные на ее глубокое чувство. На него вылилось все: и ее так долго и тщательно скрываемая любовь, и преувеличенная вежливость, все эти «да, мистер Карсон», «простите, мистер Карсон», горькое разочарование от того, что она так и не получила единственную награду — свидание на лыжах в горах Святого Лаврентия — все это собралось в гневный поток слов, которые волнами накатывались на бесстрастную фигуру мужчины, стоящего перед разъяренной девушкой.
— У вас бесконечный запас советов. С первого момента, как вы увидели меня в классе, я была для вас только ученицей. И даже сейчас. «Ложитесь раньше спать», «не делайте того», «не делайте этого»… Но иногда… — Вдруг голос неожиданно подвел ее. Вместе того чтобы и дальше храбро обвинять Роджера, губы ее задрожали, и сквозь рыдания она прошептала: — Иногда инструктор… он тоже должен учиться.
Памела остановилась, ее атака захлебнулась ее же слезами. Теперь она ждала неизбежных встречных обвинений. Но этого не произошло. Он все еще стоял, сложив руки, и молчал. И, не отрываясь, смотрел на девушку.
В комнату с лестницы донесся шум шагов, уничтожив возникшую между ними тишину. После осмотра нового астролайнера, разговаривая и смеясь, возвращались два экипажа — закончилась короткая передышка в работе.
Она оказалась слишком короткой. Вокруг них, разбросанные по всей комнате, лежали невидимые осколки их хрупких отношений, которые, казалось, невозможно уже собрать вместе. Как только повернулась ручка и распахнулась дверь, Памела сказала то, что, по-видимому, означало «прощайте»:
— А теперь мне надо идти в пищеблок.
Отвернувшись от него, она пошла к двери сквозь входящую группу людей и дальше в пустой коридор.
На этот раз одна, Памела спустилась по лестнице, прошла сквозь беспорядочно движущуюся толпу и открыла дверь, ведущую к месту стоянки самолета, на которой было написано: «Только для персонала».
Холодный солоноватый ветер, дувший со стороны песчаных дюн за аэропортом, коснулся ее пылающих щек. Наклонив голову, она побежала через летное поле к пищеблоку.
Вскоре все приготовления к полету были закончены. Ответственность за благополучие пассажиров помогла ей собраться. Этот ее автоматизм сработал как дополнительная поддержка; личное несчастье было отодвинуто в сторону мелкими проблемами, возникающими вокруг предстоящего полета. Памела работала с еще большим вниманием, терпением и энергией.
После взлета она смотрела из окошка в кухне, как уменьшалась и становилась все менее четкой береговая линия Северной Америки, пока совсем не исчезла в сером однообразии моря и неба. После этого она вышла в салон. Пассажиры читали книги, огромные нью-йоркские газеты, писали письма или готовились ко сну. Инстинктивно, как опытный педагог, она поняла, что проблем у нее не будет.
В кабине пилотов командир обернулся к ней и сказал:
— Добрый день, мисс Хагис. Попутный ветер. Летим прямо на Лондон. И много пассажиров. — Он улыбнулся, как бы желая добавить: «А что еще нам надо?»
«Очень много», — грустно подумала Памела. Но вслух она спросила с улыбкой:
— Когда мне подавать обед, сэр?
Позади нее штурман писал в навигационном журнале, находившемся в его ведении: «Поднимаемся на высоту девятнадцать тысяч футов на широту Лондона…»
Начался рейс домой.
Через пять часов весь самолет, кроме кухни и туалетов, погрузился в голубоватый полумрак. Навигационные огни, красный на левом крыле и зеленый на правом, чертили двухцветный след в темном холодном небе, светясь, как искусственные безделушки на фоне черного свода, усыпанного алмазами.
Выхлопные трубы четырех моторов, ревевших в унисон, оставляли за собой золотисто-желтые хвосты. Известная штормами и непредсказуемостью Северная Атлантика подарила им идеальную ночь с попутным ветром и чистым небом.
Время от времени Памела проходила по салону, смотря на безымянные и безликие кули, в которые превратились ее пассажиры. Никто даже не пошевелился. Она подняла с пола несколько журналов и положила их в стопку на столик в конце салона. Потом села, решая, когда ей приготовить свежий чай для экипажа.
Делать было нечего, и она задумалась, мысли ее улетели далеко от работы. Слегка дрожал самолет. Пассажиры спокойно спали. Впереди привычно и добросовестно работал неинтересный для нее экипаж, налетавший уже многие миллионы миль.
Памела вздохнула, покорившись судьбе, и снова вернулась к последнему эпизоду с Роджером Карсоном. Смотря на темное небо, она думала, что в этом полете было что-то необычное. Ощущение конца. Темное стекло иллюминатора превратилось в зеркало. Памела увидела в нем свое отражение и поразилась бледности своего лица.
В семействе Вогенов из поколения в поколение передается легенда о прекрасной мисс Миранде, призрак которой, как говорят, приносит страшные несчастья. Но юную Розамунду волнуют совсем другие вещи — например, неприятное общество самоуверенного и циничного красавца Николаса, снимающего фильм в их родовом поместье. Напрасно девушка забыла о древнем пророчестве…
В маленьком горном Чарагвае Мадлен нравилось все — дивная природа, добрые люди и, конечно, ухаживания романтичного дона Рамона. Ложкой дегтя были отношения с шефом, строгим Джеймсом Фицджеральдом, а сердце Мадлен против ее воли все больше наполнялось любовью к неприступному красавцу. Но на карнавале… поцелуй мужчины в маске ошеломил ее и заставил задуматься: кто же это был?
С трепетным волнением Чарли ждала приезда Билла Напьера, друга далекого детства. Встреча немного разочаровала и обеспокоила девушку: его взрослая снисходительность приводила Чарли в отчаяние, а восхищенные взгляды Билла в сторону красавицы Элоизы вызывали ревность. Чтобы обратить на себя внимание, она примкнула к противникам строительства нефтяной вышки, владельцем которой должен стать Билл…
«-Перестань щекотать меня! -Тогда ты должна поцеловать меня.» Этот парень таит в себе загадку. Он красив и обаятелен, любая готова упасть в его объятия. Я знаю, что должна доверять ему, но как это сделать, когда он что-то скрывает? Как мне, простой девушке, так повезло? Почему этот парень запал на меня? Что, черт возьми, происходит?
Надевать маски, играть роли и иметь амплуа приходится не только актерам. И не только в театре. И не только на сцене… «Милый, давай в наших отношениях безалаберной девочкой все-таки буду я?». Она положила трубку. Вернее, нажала на кнопку. Одним словом, прервала связь. Пока что только телефонную, но у нее были большие планы на будущее… Заплаканное личико Зи стояло перед глазами у драматурга. По крайней мере, Зи на это надеялась. Она в совершенстве владела умением стоять перед глазами у тех, кто мог ее обидеть… Никто не станет спорить о том, что две пылинки на шкафу – это одно, а две пылинки во Вселенной – это другое? Увы, в наши довольно странные времена, те, кто держится нейтрально, вызывает больше подозрений, чем те, кто ведет себя каким-нибудь странным образом.
Грустная сказка о море, о ветре и о любви, которой не могло быть.
История о том, что иногда людям нужно покидать друг друга, осознавая при этом, насколько дорог человек. Развивать себя и свою личность, чтобы быть готовым для новой решающей встречи в будущей жизни.
Гавайи… Бирюзовый океан, буйная зелень, пьянящий воздух, сказочные пейзажи… Рай земной, да и только.Однако и в земном раю можно попасть в переделку. Особенно молоденькой наследнице многомиллионного состояния. Тут и тайная магия туземных колдунов, и козни обезумевших от запаха денег людей, готовых на все, чтобы не упустить добычу.
Чтобы найти деньги для участия в Международном конкурсе молодых исполнителей, пианистке Саше Ерохиной пришлось испытать горечь унижений и разочарований, боль утраты и остроту риска. И, когда девушка почти отчаивается, фортуна все же улыбается ей: Саша едет в Японию. Ее нелегкий труд, упорство и талант будут щедро вознаграждены, а любимый человек поймет и простит…