Долгожданное счастье - [18]

— Роб, — тихо окликнула Рэйчел. — Я хочу попросить прощения за то, что дела у нас идут не совсем ладно.

— В этом нет твоей вины, Рэйчел. Полагаю, все произошло из-за моей глупой ревности. — Роб покачал головой и виновато улыбнулся. — Мне не следовало изменять своей тактике.

Рэйчел так и подмывало дотронуться рукой до ямочки у него на щеке. Она слегка повернулась на стуле, и ее колено коснулось его ноги.

— Тактике? — спросила она, почему-то испытывая сильное смущение.

— Да. Я зарекался ввязываться в спор на горячую голову. И прежде мне всегда это удавалось. — Он наклонился к ней. — Но в этот раз, Рэч, что-то сломалось во мне, когда я увидел, как ты обрадовалась этим часам, что подарил тебе Эш. Я буквально ослеп от ревности и гнева. — Он остановил ее жестом. — Сам себе не могу поверить, что наговорил такого во время выступления. Слава Богу, ты сумела представить, будто все так и было задумано.

Рэйчел отстранилась от него и глубже уселась на стул.

— Я говорю не об этом, — спокойно произнесла она. — Я имею в виду… ну, наши дела в целом.

— Какие дела? — В его голосе возникла настороженность.

— Наши. Наши отношения.

— Давай не будем…

— Роб, пожалуйста! Последние два дня показали, во что может превратиться эта поездка. Мы будем ссориться, по два дня не разговаривать, а потом снова и снова извиняться друг перед другом. Так не может продолжаться.

— Я же сказал, что сам виноват, — напомнил он. — И обещаю, что подобное больше не повторится. Все дело в моей ревности. Но теперь я справлюсь с ней.

— Послушай, спустя шесть месяцев дело обстоит так, словно мы впервые встретились. Мы чувствуем влечение друг к другу, в нас снова проснулись эмоции. Но подо всем этим остались проблемы, которые еще ждут своего решения. А я не вижу способа, как мы могли бы их решить.

Роб хотел было ей возразить, но боялся, что она не так уж не права. Может быть, разумнее просто согласиться с ней? Он рассматривал ее в колеблющемся свете и понимал, что не хочет признавать ее правоту, разумно это или нет. Рэйчел выглядела сейчас удивительно красивой, и мысль о том, что надо отказаться от всего, что было между ними, казалась ему невыносимой.

— Я хочу рассказать тебе о своем решении, — сказала она, словно прочитав его мысли.

— Я слушаю.

— В конце этой недели я собираюсь уехать домой. Не перебивай. Выслушай меня. — Она глубоко вздохнула и продолжала твердым голосом: — Я встречусь с Мэйфилдами и расскажу правду. Я надеюсь растолковать им, как нам трудно продолжать этот визит. И если они захотят, я готова заявить об этом публично. А когда я вернусь в Миннеаполис, то подам документы на развод.

— А как же общественное мнение?

— Надо принимать вещи такими, какие они есть на самом деле. Нам следовало это сделать с самого начала.

— Рэйчел, нельзя же с нами так поступать.

— «С нами»! — хрипло отозвалась она. — Такого понятия, как «мы», больше нет.

— Как ты можешь быть такой бессердечной?

— Я знаю, ты считаешь меня классической ведьмой. Извини. Я позвоню Фредди, как только вернусь домой, и приму удар на себя. — Рэйчел встала и бросила на стол салфетку. — Я совершила ошибку, когда согласилась на эту поездку. Я поняла это, едва ступив на трап самолета. Единственное, что я могу теперь сделать, — это исправить свою глупость с наименьшим беспокойством для всех.

— Нам все-таки стоит обсудить это.

— Нет, уже ничто не поможет. Прости, Роб, но это мое окончательное решение.

С этими словами Рэйчел покинула балкон и растворилась в темноте гостиной.

Роб молча смотрел на подрагивающее пламя свечи, и ему казалось, что даже ее горящая душа холодна и безжизненна. Ему было неприятно, что Рэйчел вела себя так рассудочно. Если бы она разозлилась, он бы совладал с ней, а с ее спокойной уверенностью ему не справиться. Он даже представить не мог, как подступиться к этому куску льда.

* * *

Деревянная телефонная будка недалеко от входа в отель была одной из последних в Лондоне. Эти традиционные красные сооружения почти всюду заменили на современные металлические, и Роб пожалел об этом, войдя внутрь и затворив за собой дверь. Ему нужно было переговорить с Фредерикой Харрис, и он не хотел, чтобы его подслушали, если он станет звонить из номера.

В Нью-Йорке было четыре пополудни, и секретарша Фредди проговорилась, что начальница, разувшись, чтобы дать отдохнуть натруженным ногам, пьет чай.

— Как всегда, вся в работе, Фредди? — заметил Роб, когда та взяла трубку.

— Совсем запарилась, пока вы с Рэйчел прохлаждаетесь в Англии. Боже, еще не помню такого жаркого и скучного июня в Нью-Йорке!

— Зато в Лондоне жизнь бьет ключом и чертовски холодно.

— Ну-ну. Какие-нибудь неприятности?

— Да. Мой долг предупредить тебя, что Рэйчел собирается прервать турне в конце недели.

— Что?! Этого нельзя допустить!

— А как ее остановишь? Когда ей что-то втемяшится в голову, с ней становится невозможно иметь дело.

— Смешно, но то же самое она говорит о тебе. — Фредди тяжело, словно в изнеможении, вздохнула. — Что, черт возьми, у вас там происходит?

— Я думаю, Рэйчел права. Мы должны все это прекратить и сказать правду.

— Я полагала, что это путешествие станет прекрасной возможностью уладить ваши разногласия, и не изменила своего мнения. Роб, помогая мне, ты помогаешь себе. Если она сбежит, ты рискуешь остаться самым одиноким мужчиной в Америке.