Долгое завтра, потерянное вчера... - [46]

- А мне как раз вчера варенье принесли, кто хочет угоститься?..

- Что ты там читаешь, газету? Что пишут?

- Пойман маньяк, устроивший стрельбу в здании аэропорта в июне месяце… Это оказался психически больной…

- А как он ухитрился пронести туда оружие?

- Вот это загадка. Наверно, фокусник.

- Мне клубнику принесли, жуть, такое чувство, что ем огурец со вкусом киви. Угощайтесь, кто хочет? Говорят, по миру ходит какая-то жуткая кишечная инфекция…

- А я вот в газете читала, что кучерявая петрушка теперь считается наркотиком…

- Скоро из-за проклятой наркоты все запретят, святым духом питаться будем. Раньше коноплю сеяли под яблони и другие фруктовые деревья, чтобы тля и гусеницы не поедали, и не было столько наркоманов. А грудных детей в селах купали в отваре из маковых корзинок, и дети спали крепко, но опять таки наркошами не были, потому что работали люди много физически, и дурь в голову не лезла, так уставали, что рады были доползти до подушки. А теперь от безделья маются, и все виноваты - скоро и в туалет запретят ходить, потому что додумаются из мочи готовить отраву...

Постепенно Катя стала «оттаивать». Она вдруг почувствовала, что не одна существует в пространстве, а окружена еще чьими-то судьбами. Жизнями тех, у кого тоже что-то случилось и надломило. Но они пытаются выкарабкаться, как могут. Да, она поняла… Но разговаривать ей не хотелось. Зато она иногда выходила из палаты и прогуливалась по больничному коридору. Так тянулись дни, недели, месяцы… Ее навещали друзья, особенно часто – Олег. Но ей так не хватало Вадима, Сашки… Однажды к ним в палату пришел священник, от его слов стало легче на душе, и Катя впервые в жизни исповедовалась и причастилась. После этого она пошла на поправку.

Из больницы ее забирал Олег. Он распахнул дверцу своей «мазды», и помог Кате сесть. Она удобно устроилась на сидении и откинулась на спинку. Машина мягко взяла с места. Заснеженная дорога, деревья в серебристом инее, дома, рекламные щиты, воздух словно стеклянный, длинные тела фонарей… И вот автомобиль припарковался возле родного подъезда… Дверь, все те же вахтерша и охранник, фойе с цветочными горшками, лифт с зеркалами, квартира. Олег отпирает дверь… Наконец-то, дома! Ее встречают Валя и Настя… Но ужасно пусто без Вадима, без Сашки… Зияющая пустота. Словно дыра посреди дороги… Зияющая дыра в душе… Нет, она не сможет здесь больше жить. Она вернется к себе…

А потом была унылая процедура вступления в наследство – все сделал риэлтор, она лишь подписала. Несколько раз Олег возил ее на кладбище – огромное, холодное, белое, с тесно стоявшими оградками с рядами крестов и надгробий. Могилы Вадима и Саши – впритык. Большие мраморные памятники: у Вадима – плачущий Ангел, у Саши – задумчивый, с распахнутыми крыльями. «Вот этими крыльями он меня и закрыл, Сашка… Он сам был как Ангел… А я его не ценила…» - подумала Катя. – «Они оба меня жутко любили, оба, Вадим и Сашка…» У нее сжалось сердце. В горле стало горько от слез…

Олег поставил на могилы корзинки с роскошными искусственными цветами, и скомандовал севшим голосом:

- Все, пошли.

Как долго двигались они по дорожке мимо могил, ледяной ветер обдирал кожу, задувал в душу, и она не слышала теплые, успокаивающие слова Олега, ее бил озноб. Но вот, наконец, они вышли с кладбища, сели в машину. В салоне она начала согреваться. И снова замелькали улицы, дома, зябкие деревья… Телохранитель включил приемник, зазвучал медленный блюз… Олег украдкой поглядывал на Катю и быстро отводил глаза.

Дома ждала, как всегда, верная Валя. Она уже накрывала обед – Олег позвонил ей еще с дороги. На столе красовалось блюдо с горячими пирогами, бутерброды с икрой, тонкие розовато-прозрачные ломтики осетрины с дольками лимона по краям тарелки, черные влажные маслины в хрустальной вазочке, и так далее. Но Кате было не до еды. «Зачем все это? – думалось ей, - зачем, когда нет Вадима? И Сашки больше нет…» Ей было очень грустно. Олег как мог пытался развлечь ее, рассказывал анекдоты, всякие курьезы, забавные происшествия, но Катя слушала рассеянно и тут же все забывала.

На следующий день она отправилась в свой старый дом, родной, родительский, еще хрущевской застройки. Давно она там не была. Раньше за квартирой следил Сашка. Но теперь ее встретил запах пыли и умерших растений. Все – герань, алоэ, кактусы – засохло. Дух затхлости и смерти… Она распахнула окна, балкон. Холодный сквозняк и свежесть ворвались в комнаты, взметнув шторы. Катя схватилась за пылесос. Сколько времени они не занималась хозяйством? Кажется, целую вечность. Толстым слоем пыли покрылся ее компьютер… И книжные полки… И трюмо… Надо бы сперва все протереть… Включить холодильник, сбегать в магазин – купить хоть что-нибудь поесть, пельмени…

Возле продмага ей встретилась Лиза, и Катя почему-то обрадовалась, разоткровенничалась. Рассказала обо всем. Излила душу.

- Пошли завтра со мной в храм? – пригласила та.

- Пойдем, - согласилась Катя.

После общения с Лизой ей стало полегче.

- Так я за тобой зайду, ладно? – предложила девушка.

- Ну, конечно, - отозвалась Катя. – Во сколько?