Долгое путешествие - [2]

- Он говорит, что меньше, чем за десять долю не отдаст.

- Слушай его больше! Никто ему столько и близко не даст. Состояние Рихтер Индастрис ты не хуже меня знаешь. Дай ему шесть с половиной – и он будет твой и весь счастливый.

- А что Дойче и Райффайзен? – тяжело вздыхает. – Юрген всем рассказывает, что у них дикий интерес к его заводу, и что сделка, вроде как, почти подписана.

- Языком болтать – не мешки таскать, - я снова усмехаюсь. – Ни Дойче, ни Райф и близко к этой сделке не подойдут, слишком рискованно для них. Он с ними говорил, но уже давно. Они попросили бумаги, но давно решили не связываться ни с Юргеном, ни с его компанией.

- Хм, это ценная информация…

- И ты точно знаешь ее цену.

- Конечно.

Желтый пластиковый пакет из «Billa» с глухим стуком ложится на доску моей скамьи справа от меня. Я не пересчитываю, и так знаю, сколько там – сорок тысяч евро, двадцать пачек двадцаток. Франк знает, что стоит ему попытаться обмануть меня хоть на цент, и он меня больше никогда не увидит. А денег я ему приношу в сотни, если не тысячи, раз больше, чем он мне платит.

Мы не прощаемся. Я слышу, как он тяжело встает, скамья облегченно кряхтит. Но через секунду он снова садится обратно.

- Слушай, Пауль, - в его голосе задумчивость и нерешительность, несвойственно для него. – Кто же ты всё-таки такой? Ты пойми меня правильно… Ты ни разу за эти годы меня не подводил, и я помню, мы договаривались. Но я так не могу… Мне надо знать, с кем я веду дела. И я честно признаюсь тебе, я наводил о тебе справки, прости. И… Слушай, ну у меня в голове не укладывается, что простой университетский профессор, ничем, извини, особо не выделяющийся, умудряется так много информации в самых разных индустриях доставать. И какой информации!..

Я, наконец, поворачиваюсь к нему. Несколько секунд смотрю в его серые глаза, на его круглое блестящее лицо, на его пшеничные усы, на красную лысину. Я знаю, о чем он думает – не перегнул ли он палку, не пошлю ли я его сейчас, не обижусь ли на то, что он за мной следил, вынюхивал, разузнавал, это ведь противоречит нашему давнему соглашению.

Я драматически выжидаю несколько секунд. Потом поправляю очки и улыбаюсь.

- Франк, если бы всё было так просто, и все стороны моей жизни были бы на виду, ты бы не платил мне такие деньги. Доброго вечера, герр Шенкенфельдер. Ты знаешь, как меня найти.

Он облегченно вздыхает, кивает, снова встает со скамьи, упершись в черную доску кулаком, и молча уходит по проходу.

- Франк! – мой голос звонко разносится по церкви, он оборачивается, улыбаясь. – Но если ты хочешь, чтобы я с моими друзьями и дальше тебе помогали, прекращай копаться в моей жизни. На первый раз я тебя прощу, но больше такого не будет.

Улыбка сползает с его лица. Он молча кивает, отворачивается и уходит, слегка ссутулившись.

Подождав минут пять после того, как за ним хлопнула тяжелая деревянная дверь, понаслаждавшись немножко тишиной в самом сердце шумного столичного города, встаю и я.

Я выхожу на Миноритенплатц. Жара спадает, и легкий ветерок приятно обдувает мое лицо, чуть шевеля мои уже поредевшие и совсем седые волосы. Подумав пару мгновений, я решаю прогуляться. Не так уж и часто мне удается просто пройтись по улицам Вены, а люблю я этот город всей душой, как бы он ни менялся на протяжении моей долгой жизни.

Я обхожу церковь и сворачиваю на Ландхаусгассе. Думаю, не зайти ли мне в Кафе Централь полюбоваться его интерьерами. Любой путеводитель расскажет, что именно в этом кафе любили проводить время Петер Альтенберг, Альфред Адлер и даже Лев Троцкий. Однако правда в том, что того Централя уже давно, с конца Второй мировой, не существует, а нынешняя популярная кофейня открылась в 1975 году совсем в другом помещении. Впрочем, интерьеры там, и правда, замечательные, да и к кофе никаких претензий быть не может.

Поколебавшись, прохожу мимо стеклянных дверей, не поддавшись соблазну. Хочется гулять, пока еще не стемнело, а кофейня – это надолго. Сворачиваю на Валльнерштрассе, а с нее налево, на туристический магазинный Кольмаркт. И буквально через минуту оказываюсь у дверей замечательного магазина Хулиуса Майнла, с 1862 года удивлявшего венцев отменными деликатесами и изысканным убранством. Имперской столице – имперская роскошь.

Отсюда начинается Грабен – главная пешеходная улица Вены и, пожалуй, самое людное место в городе вообще. Шум и активность здесь так резко контрастируют с тишиной и пустынностью прилегающих улочек и переулков, что я на несколько мгновений восхищенно замираю, наслаждаясь этим кружащим и затягивающим в себя, словно водоворот, потоком людей. А потом с радостью бросаюсь в этот водоворот сам.

Зимой на Грабене продают ёлки, а летом устраивают представления, экспозиции современных скульптур или просто выставляют столики кафе. Иногда здесь можно даже пальмы увидеть – каждый год всё по-разному. Интересно, как менялась сквозь века и сама улица – одна из старейших в Вене. Построенная на месте еще древнеримского оборонительного рва она до середины XIX века была площадью, а после глубокой перестройки превратилась в самую элегантную и самую дорогую улицу Вены. Собственно, ее современный вид возник как раз в это время.