Долгое путешествие - [16]

Так у Клауса Крюгера появились знакомые в Восточной Европе из числа антикоммунистических подпольщиков. После падения Берлинской стены, Бархатных революций и коллапса Советского Союза многие из этих знакомых внезапно оказались на высокопоставленных позициях в политике и в бизнесе, чем Крюгер немедленно воспользовался.

Одновременно он финансировал и поддерживал десятки неонацистских и антисемитских объединений, формируя базу для оправдания нацистских преступлений и, возможно, для фашистского реванша в Европе в будущем. Впрочем, почти все его инициативы в этом направлении терпели крах. Крюгер злился, но продолжал биться лбом о стену, бесплодно тратя свои деньги. Он не знал, что его игра на этом поле обречена на провал, поскольку здесь ему противостоял я.

Он отошел от дел примерно десять лет назад, являясь тайным владельцем целой бизнес-империи, скрытой в оффшорных компаниях под управлением трастовых агентов, обеспечивающих самому Крюгеру анонимность. Однако он до сих пор крайне внимательно следил за всем, что происходит в Восточной Европе.

И если кто и мог рассказать мне об Ауструми и о странном интересе этой группы к венгерскому банку Эгрес, то это был Клаус Крюгер. Как бы неприятен он мне ни был лично.

До Нюрнберга я доезжаю быстро. Девятый автобан является достойным представителем германских дорог, как известно, лучших в мире, а мой Мерседес – достойным представителем германских автомобилей, как известно, лучших в мире. Я разгоняюсь до двухсот тридцати, а мое сердце колотится в такт ритмам Deep Purple из окружающих меня неисчислимых динамиков.

Я паркуюсь в гараже на Адлерштрассе. Ресторан, в котором мы встречаемся с Клаусом Крюгером, находится в северной части Старого города, но у меня еще есть немного времени, и мне хочется пройтись.

Я пересекаю Пегниц по мосту Музеумсбрюкке (название которого, на самом деле, не связано ни с одним музеем), любуясь на расположенное на арках прямо над рекой имбирно-пряничное здание Больницы Святого Духа. Построенный еще в начале XIV века, этот дом связывается с легендами о том самом Тиле Уленшпигеле, знаменитом немецком шуте, мошеннике и балагуре, который довольно зло подшутил над его обитателями. На протяжении веков комплекс больничных сооружений пережил множество перестроек, самой существенной из которых было, естественно, восстановление здания из руин после бомбардировок. Тогда от здания осталась только часть первого этажа и обломки наружных стен, но сейчас вы ни за что этого не скажете, настолько аутентичным и «средневековым» этот дом выглядит.

По Плобенхофтштрассе я выхожу на Гауптмаркт – самую знаменитую площадь Нюрнберга, рыночную площадь, над которой возвышается коричневая Фрауэнкирхе – Церковь Девы Марии. Двойной готический портал входа в нее украшен искусно выполненными многочисленными скульптурами святых, а над высокими витражными окнами фасада синевой небес и золотом солнца привлекает внимание циферблат огромных часов. Часы эти, установленные в 1506 году, напоминают о Золотой булле 1356 года, объявленной в Нюрнберге и закрепившей порядок престолонаследия в Империи и ставшей одним из главнейших законов Священной Римской империи. Каждый полдень под звуки колоколов, труб и барабанов процессия герцогов-выборщиков окружает золотую фигуру императора.

Сама церковь, построенная в 1350-х годах на месте разрушенной во время еврейского погрома 1349 года синагоги, ныне оказалась неразрывно связана с Рождеством, а точнее, с предрождественскими ярмарками и гуляниями. И дело здесь не только в том, что два храмовых многотрубных органа позволяют устраивать здесь великолепные рождественские концерты. Просто площадь Гауптмаркт стала домом для лучшей и самой известной в мире рождественской ярмарки, и Фрауэнкирхе стала непременным участником рождественских фотографий и открыток, этой ярмарке посвященных.

Блистающее и манящее волшебство огней, игрушек, раскрашенных вручную елочных шаров, музыки, глинтвейна и, конечно, всевозможных сосисок охватывает эту площадь каждый декабрь на протяжении вот уже многих веков. Неизвестно, когда эта традиция началась, но в начале XVII века она уже существовала, и с тех пор дошла до нас с небольшими перерывами 1898-1933 годов, когда домом для ярмарки являлись набережная Флейшбрюкке или остров Шютт, и 1939-1948 годов, когда ярмарки не проводились из-за войны и послевоенного восстановления. Места на ярмарках строго распределены и передаются по наследству. Я не знаю, можно ли купить их за деньги, я не проверял, но даже если и можно, то, вероятно, это какие-то невероятные деньги, ведь каждый год рождественский рынок посещают больше двух миллионов высокоплатежеспособных туристов, готовых обменять разноцветные бумажки из своих кошельков на чудеса рождественских настроений. И неважно, к какой вы принадлежите религии и как вообще относитесь и к рождеству, и к праздникам, и к ярмаркам – да будь вы хоть самым настоящим Гринчем, едва вы окажетесь среди этих огней, звуков, запахов, образов и впечатлений, вы тут же ощутите себя ребенком в ожидании чуда прямо посреди волшебной сказки. А чудеса эти будут вокруг вас постоянно, только протяните руку и не забывайте следить за кошельком.