Долгое падение - [2]
Рядом с дверью крупная блондинка и невысокий мужчина согнулись над серыми свиными отбивными. За другим столом тихо болтает троица подвыпивших всклокоченных торговцев.
Единственный посетитель, который не поднимает взгляда, когда они входят, читает газету в баре-салоне. Он – тот самый человек, который слишком много знает. Он один.
Питер Мануэль свежевыбрит и выглядит щеголеватым в пиджаке спортивного покроя, рубашке и галстуке. Его густые волосы зачесаны назад. Уильям Уотт удивлен, какой у него респектабельный вид. Он знает досье Мануэля от Даудолла: изнасилования, тюремные сроки, непрерывные кражи со взломом. Теперь он понимает, что встреча в «Уайтхолле» – идея Мануэля, а не Даудолла. Для последнего это слишком низкопробное заведение. Для Мануэля ресторан-лаунж – место его мечты. Он стремится бывать в местах, которые лучше его самого. Это Уотту нравится.
На столе напротив Мануэля стоит пустой стакан из-под виски и полупинтовая бутылка, в которой осталось на палец пива. Смесь двух напитков: такое пьют испытывающие жажду джентльмены.
Уотту нравится то, что он видит, потому что он очень, очень нуждается в хорошей выпивке; ему хочется выпить поскорей, и, по правде говоря, ему все время хочется выпить.
Метрдотель, он же прислуга за всех, – полирующий вилки молчаливый официант, стоящий к ним спиной. Струйки свежего воздуха, последовавшие за Уоттом и Даудоллом с улицы, и шевеление висящего в комнате застоявшегося сигаретного дыма дают ему знать об их появлении. Он поворачивается, кивает в знак того, что заметил новых посетителей, бросает столовые приборы и начинает извилистое, как змея, путешествие между тесно стоящими столами в их сторону.
Блондинка со свиными отбивными узнает Лоренса Даудолла. Даудолл – знаменитость, он часто появляется в газетах. Она шепчет что-то своему спутнику, тот поворачивается и глазеет. Потом бормочет в ответ, и оба они улыбаются, опустив глаза на свои тарелки.
Даудолл – это лозунг. В течение десяти лет любой житель Глазго, пойманный на месте преступления, взывает к Даудоллу.
– Приведите ко мне Даудолла! – кричит каждый пьяный, пойманный на том, что помочился на чью-то стену.
– Приведите ко мне Даудолла! – дерзко говорит подмастерье во время незапланированного перекура.
– Приведите ко мне Даудолла! – шутит домохозяйка, у которой заканчивается шерри.
Даудолл – шутливая поговорка, смягчающая неловкие ситуации, но он и юридический гений, который может вытащить вас откуда угодно. Может, эта поговорка и раздражает его, но она способствует его бизнесу, а Лоренс Даудолл всецело деловой человек.
Уотт знает: то, что Даудолл – его юрист – заставляет его выглядеть виновным, но Даудолл вытащил его из тюрьмы, как Гудини. Теперь у него не будет никакого другого юриста.
Метрдотель добирается до них, и Даудолл объясняет, что он пришли сюда, чтобы повидаться с джентльменом. Он показывает, с каким именно, и Питер Мануэль тоже взглядывает на них.
Следуя за метрдотелем, двое пробираются через комнату. Мануэль не встает, чтобы поприветствовать их, – он продолжает вызывающе сидеть, когда они причаливают к его столу. Даудолл представляет мужчин друг к другу. Никто не пытается обменяться рукопожатием.
Уотт и Мануэль абсолютно не похожи друг на друга. Они выглядят так, будто вообще существуют в разных историях. Если бы это было кино, Уильям Уотт играл бы в комедии Илинга[4]. По своей натуре Уотт – забавный человек. Ростом шесть футов два дюйма во времена невысоких мужчин, нескладный, пухлый, особенно в талии, там, где подпоясывает брюки. И он лысеет; его редкие волосы зачесаны назад на большой детской голове. У него нелепо большие руки. Ему пятьдесят лет, и он кажется актером, играющим неуклюжую властную личность в доброй комедии нравов. В некотором роде Уотт такой и есть.
Во время войны он служил полицейским-резервистом – в его обязанности в основном входило расхаживать здесь и там, возвышаясь над остальными людьми. В то время для него это многое значило. Мистер Уотт любит власть и любит находиться рядом со власть имущими. Он любит респектабельность и любит находиться рядом с респектабельными людьми. Но больше всего он любит находиться рядом со власть имущими, респектабельными людьми.
Питер Мануэль из совершенно другого фильма. Его фильм был бы европейским, черно-белым, снятым Клузо[5] или Мельвилем[6], отпечатанным на плохом складе и показанным в артхаусных кинематографах только для взрослой аудитории. В фильме не было бы насилия или крови, это не эпоха пиротехники и потрошения на экранах, но в подобных фильмах всегда подразумевается угроза.
Невысокий и крепко сложенный, пяти футов шести дюймов ростом, Мануэль смахивает на грубого, но красивого Роберта Митчема[7]. Ему тридцать лет. У него густые брови, довольно пухлые и чувственные губы. Он смазывает волосы бриллиантином, зачесывая их назад с квадратного лица, разделяя гребнем на толстые блестящие пряди, похожие на масляную лакрицу. Он сердито смотрит из-под низко нависших бровей; его внезапная улыбка редка и всегда желанна – возможно, потому, что успокаивает: ничего плохого все-таки не случится. Люди часто замечают элегантность его одежды, и он уверен, что производит впечатление на женщин. Когда его судят, он всегда настаивает на том, чтобы женщинам разрешали быть присяжными.
