Долгое падение - [3]
Два года назад Мартин Шарп не оказался бы на краю крошечного выступа, не глядел бы вниз, на бетонную дорожку, с высоты тридцати метров, и не прикидывал бы, успеет ли он услышать хруст своих костей, ломающихся на мелкие осколки. Ведь два года назад Мартин Шарп был другим человеком. У меня была работа. У меня была жена. Я еще не переспал с пятнадцатилетней девочкой. Не сидел в тюрьме. Не объяснял своим маленьким дочерям, почему на первой полосе одного из таблоидов появилась статья под заголовком «Извращенец!» и фотография, на которой я валяюсь прямо у дверей одного известного лондонского ночного клуба. (Интересно, что написали бы журналисты, если бы я все же спрыгнул с крыши? Наверное, что-нибудь вроде «Последний шаг извращенца». Или, может, «Мартин Шарп. Финальные титры».) До того, как все это произошло, у меня, надо признать, не было особенного повода рассиживаться на краю крыши. И не говорите мне про неуравновешенное состояние — нормальное у меня было состояние. (Да и вообще, как понимать это словосочетание: «неуравновешенное состояние»? Это что, научный термин такой? Или там, в голове, действительно штормит, и мозг покачивает то вверх, то вниз, словно по шкале, с помощью которой можно определить силу безумия.) Решение убить себя было рациональной и логичной реакцией на целый ряд неприятных событий, сделавших мою жизнь невыносимой. Да-да, я знаю: психиатры уверяли бы меня, что могут мне помочь, но изрядная доля вины лежит на этой чертовой стране. Здесь никто не хочет отвечать за свои поступки. Всегда виноват кто-то другой. Ай-ай-ай, какие все нехорошие. А я оказался одним из тех редких людей, которые не видели никакой связи между моим детством и тем, что я трахнул пятнадцатилетнюю девочку. Я отчего-то думаю, что переспал бы с ней вне зависимости от того, вскармливали бы меня грудью или нет. Настало время расплачиваться за то, что я сделал.
А сделал я очень простую вещь — я спустил свою жизнь в унитаз. В буквальном смысле спустил. То есть не совсем в буквальном. Я, конечно, не обратил свою жизнь в мочу, она не оказалась в мочевом пузыре, ну и так далее. Но меня не покидало ощущение, что я ее именно спустил, как, бывает, спускают деньги. У меня была жизнь, в которой были дети, жены, работы и множество других обычных вещей, а я каким-то образом умудрился все это растерять. То есть нет, я понимал, куда все это делось, — когда спускаешь деньги, тоже понимаешь, куда они деваются. Я разменял детей, жену и работы на молоденьких девочек и ночные клубы, и за все это надо было платить. Но, расплатившись, я вдруг понял, что моей прежней жизни больше нет. Что я терял? В ту новогоднюю ночь я бы распрощался лишь с затуманенным сознанием и кое-как функционирующим пищеварительным аппаратом — тоже, конечно, признаки жизни, но не более чем признаки. Я даже не особенно грустил. Я лишь чувствовал себя глупо, а еще я был очень зол.
Сейчас я здесь не потому, что вдруг нашел в чем-то смысл. Сейчас я сижу здесь потому, что та ночь превратилась черт знает во что, как, впрочем, и все остальное. Даже пытаясь спрыгнуть с той чертовой многоэтажки, я умудрился облажаться.
Морин
Поскольку дело было тридцать первого декабря, из приюта за ним приехали на машине «скорой помощи». За это надо было платить дополнительно, но я не возражала. Да и как я могла возражать? В конце концов, ухаживая за Мэтти, они потратили бы куда больше, чем я им заплатила. Я платила за одну ночь, а им пришлось бы платить до конца его дней.
Я думала, не спрятать ли вещи Мэтти, чтобы не возбуждать подозрения, но откуда санитарам знать, чьи это вещи. Они могли подумать, что у меня куча детей, так что я не стала ничего прятать. Два молоденьких санитара приехали часов в шесть и покатили инвалидную коляску в сторону двери. Я даже не могла тогда расплакаться, поскольку санитары заподозрили бы что-нибудь — они-то думали, что я заберу его завтра в одиннадцать часов утра. Так что я лишь поцеловала его в лоб и сказала вести себя хорошо. Только когда его увезли, я перестала сдерживаться и заплакала. Я плакала целый час. Да, он загубил мою жизнь, но от этого он не переставал быть моим сыном, а я даже не попрощалась с ним по-человечески, хотя видела в последний раз в жизни. Какое-то время я провела перед телевизором, выпив пару бокалов хереса, — я знала, что на улице будет холодно.
Простояв на автобусной остановке десять минут, я решила пройтись пешком. Понимание того, что ты собираешься умереть, придает мужества. Я не горела желанием идти туда пешком на ночь глядя, когда на улицах полно пьяных, но какое это уже имело значение? Правда, потом я забеспокоилась, что на меня могут напасть, но не убить, оставив умирать на улице, а я не умру. Меня отвезут в больницу, где выяснится, кто я такая, и про Мэтти врачи бы тоже узнали. Все мои многомесячные приготовления пропадут впустую, и, выписавшись из больницы, я останусь должна не одну тысячу фунтов за лечение, а где мне взять такие деньги? Но на меня никто не напал. Пара человек поздравили меня с Новым годом, но не более того. А ведь на самом деле гулять по улицам не так уж и опасно. Я еще подумала: забавно понимать это сейчас, в последние минуты жизни, которую я провела в постоянном страхе перед всем, чем только можно.
Сэм, обыкновенный лондонский пятнадцатилетний парень, занимающийся скейтбордингом, никак не рассчитывал получить от жизни ошеломляющий сюрприз — его подружка беременна. История повторяется, поскольку мама родила Сэма в шестнадцать. Только с воображаемым другом с постера — знаменитым скейтбордистом Тони Хоуком — Сэм может поделиться своими проблемами и получить нетривиальный ответ...
Впервые на русском – новейший роман от прославленного автора таких бестселлеров, как «Hi-Fi», «Мой мальчик», «Футбольная горячка», «Долгое падение», «Смешная девчонка» и других, разошедшихся по миру тиражом свыше пяти миллионов экземпляров и успешно экранизированных. Ник Хорнби вновь подтвердил свою славу «признанного исследователя пограничных областей между высокой, но ханжеской, и низовой, но искренней культурами» (Лев Данилкин, «Афиша»). Рядовым субботним утром в мясной лавке в Северном Лондоне встречаются Люси и Джозеф – по разные стороны прилавка.
Ник Хорнби (р. 1958) — один из самых читаемых и обласканных критикой современных британских авторов. Сам Хорнби определяет свое творчество, как попытку заполнить пустоту, зияющую между популярным чтивом и литературой для высоколобых".Главный герой романа — обаятельный сибаритствующий холостяк, не привыкший переживать по пустякам. Шикарная квартира, модная машина… и никаких обязательств и проблем. Но неожиданная встреча с мальчиком Маркусом и настоящая любовь в корне меняют жизнь, казалось бы, неисправимого эгоиста.
Ник Хорнби – один из самых читаемых и обласканных критикой современных британских авторов – определяет свое творчество как «попытку заполнить пустоту, зияющую между популярным чтивом и литературой для высоколобых».«Hi-Fi» – смешная и печальная, остроумная и порой глубокомысленная, трогательная и местами циничная история любви симпатичного тридцатипятилетнего увальня. Музыка и любовь наполняют его жизнь смыслом, но и ставят перед ним множество проблем, которые он пытается разрешить на страницах романа, названного критиками «...великолепным и виртуозным синглом».
Один из лучших романов культового британца — об одиночестве, кризисе среднего возраста и о том, как людям все-таки удается встретиться и полюбить друг друга.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
В книгу включены сказки, рассказывающие о перипетиях, с которыми сталкиваются сотрудники офисов, образовавшие в последнее время мощную социальную прослойку. Это особый тип людей, можно сказать, новый этнос, у которого есть свои легенды, свои предания, свой язык, свои обычаи и свой культурный уклад. Автор подвергает их серьезнейшим испытаниям, насылая на них инфернальные силы, с которыми им приходится бороться с переменным успехом. Сказки написаны в стилистике черного юмора.
Мачей Малицкий вводит читателя в мир, где есть всё: море, река и горы; железнодорожные пути и мосты; собаки и кошки; славные, добрые, чудаковатые люди. А еще там есть жизнь и смерть, радости и горе, начало и конец — и всё, вплоть до мелочей, в равной степени важно. Об этом мире автор (он же — главный герой) рассказывает особым языком — он скуп на слова, но каждое слово не просто уместно, а единственно возможно в данном контексте и оттого необычайно выразительно. Недаром оно подслушано чутким наблюдателем жизни, потом отделено от ненужной шелухи и соединено с другими, столь же тщательно отобранными.
«Сигнальные пути» рассказывают о молекулах и о людях. О путях, которые мы выбираем, и развилках, которые проскакиваем, не замечая. Как бывшие друзья, родные, возлюбленные в 2014 году вдруг оказались врагами? Ответ Марии Кондратовой не претендует на полноту и всеохватность, это частный взгляд на донбасские события последних лет, опыт человека, который осознал, что мог оказаться на любой стороне в этой войне и на любой стороне чувствовал бы, что прав.
Юха живет на окраине Стокгольма, в обычной семье, где родители любят хлопать дверями, а иногда и орать друг на друга. Юха — обычный мальчик, от других он отличается только тем, что отчаянно любит смешить. Он корчит рожи и рассказывает анекдоты, врет и отпускает сальные шутки. Юха — комедиант от природы, но никто этого не ценит, до поры до времени. Еще одно отличие Юхи от прочих детей: его преследует ангел. У ангела горящие глаза, острые клыки и длинные когти. Возможно, это и не ангел вовсе? «Детство комика» — смешной, печальный и мудрый рассказ о времени, когда познаешь первое предательство, обиду и первую не-любовь. «Хочу домой» — рассказ о совсем другой поре жизни.
У автора этого романа много почетных званий, лауреатских статуэток, дипломов, орденов и просто успехов: литературных, телевизионных, кинематографических, песенных – разных. Лишь их перечисление заняло бы целую страницу. И даже больше – если задействовать правды и вымыслы Yandex и Google. Но когда вы держите в руках свежеизданную книгу, все прошлые заслуги – не в счет. Она – ваша. Прочтите ее не отрываясь. Отбросьте, едва начав, если будет скучно. Вам и только вам решать, насколько хороша «Музыка для богатых» и насколько вам близок и интересен ее автор – Юрий Рогоза.