Долгий путь к счастью - [13]

Филипп с укором поинтересовался, почему вчера меня не было в театре.

— Никто не приглашал меня, — ответила я.

— Ты хочешь сказать, что… — Он запнулся, посмотрел на меня:

— Нет! Не может быть!

— Да вот может. Неужели ты не знаешь, что я всего лишь бедная родственница?

— Ой, перестань, Эллен, — заныла Эсмеральда, — не могу слышать, когда ты так говоришь.

— Можешь, моя дорогая, или нет, не важно, главное, что я говорю то, что есть на самом деле.

— Когда мои родители пришлют вам ответное приглашение, я буду настаивать, чтобы ты была в театре непременно, — пообещал Филипп.

— Это очень мило с твоей стороны, — сказала я, — но я не хочу бывать там, где мое присутствие нежелательно кому-либо.

— Дура! — шутливо прошипел Филипп, толкнув меня при этом, совсем как в детстве. Я немного приободрилась: хоть Филипп не признает во мне несчастной сиротки.

Скоро дом занялся приготовлением к большому балу. Раздвижные двери трех нижних гостиных предстояло снять, чтобы почти весь этаж превратить в просторный большой зал. Бал этот имел особое значение — ему предстояло стать светским дебютом Эсмеральды. По этому случаю ей шили потрясающее платье из голубого шелка и кружев. Портниха Тилли Парсонс предполагала, что на работу уйдет не меньше недели. «Боже правый, все эти сборки и рюши…» — бормотала она.

Мне было позволено появиться на балу, поэтому тоже понадобилось выходное платье. Я мечтала о наряде из шифона глубокого синего цвета, который подчеркивал бы яркость моих глаз. Я так и представляла себя фланирующей по просторному залу, мечтала, что единодушно буду признана королевой бала. Эсмеральда есть Эсмеральда, она не обиделась бы. Всегда благожелательная и добродушная, она неуютно себя чувствовала, когда привлекала всеобщее внимание.

Меня вызвала кузина Агата. Можно было догадаться, в чем дело. В конце концов, восемнадцать мне уже исполнилось, и угроза, висевшая надо мной все детство и отрочество, стало реальной.

— О Эллен, ты можешь присесть.

Я настороженно села.

— Ты, конечно, понимаешь, что достигла возраста, когда тебя можно выпускать в мир. Должна признаться, что я делала все возможное, чтобы подыскать для тебя место, и вот наконец мои труды вознаграждены. Я нашла подходящий вариант.

Мое сердце забилось тревожно.

— Миссис Оман Лемминг… Достопочтенная миссис Оман Лемминг… через полгода в ее доме освобождается место гувернантки. Я уже имела с ней один разговор о тебе, но она хочет познакомиться с тобой лично, чтобы выяснить, насколько подходящей будет твоя кандидатура.

— Миссис Оман Лемминг… — выдавила я.

— Достопочтенная миссис Оман Лемминг, — поправила кузина, — она дочь лорда Пиллингзворта. Мы знакомы многие годы. Однако смущает меня то, что мы в ее доме частенько бываем. Это очень щекотливый вопрос. Тебе следует быть благоразумной и осмотрительной и ни в коем случае не появляться, если мы прибудем с визитом. Миссис Оман Лемминг проявила такую деликатность в связи с этим, ну, она наш старинный друг. Я просила ее навестить меня, чтобы выпить чаю, и она собирается сделать это на следующей неделе. У нас ей представится прекрасная возможность взглянуть на тебя. И я умоляю, Эллен, внимательнейшим образом отнесись к ее визиту. Если ты чем-нибудь не угодишь ей, то устроить тебя будет крайне сложно. Такие места на дороге не валяются.

Я просто онемела. Если честно, я не думала, что все так просто и быстро кончится. Мой дурацкий оптимизм не позволял мне раньше верить в такое. Но вот, пожалуйста! Вот она, моя судьба. Через шесть месяцев — конец.

Кузина Агата, которая безусловно ждала от меня бурной благодарности, наконец вздохнула и пожала плечами.

— Не хочу, чтобы ты ходила в обносках, поэтому я обдумала вопрос о твоем выходном платье. Ткань я уже подобрала. Черный цвет очень практичен, и Тилли Парсонс сошьет тебе что-нибудь «вне моды», чтобы наряд этот послужил тебе не один год. Я не могу допустить, чтобы ты осталась совсем без гардероба.

Я уже знала, что это будет за платье — для женщины без возраста. Такое, чтобы дожило до моих зрелых лет. Я расстроилась.

А встретившись с достопочтенной миссис Оман Лемминг, я поняла, что подтверждаются мои худшие опасения.

Она, как и кузина Агата, была женщиной крупной; в шляпе с перьями и в длинных узких лайковых перчатках. На ее мощной холмообразной груди сияла тяжелая золотая цепь, на блузке сверкала огромная брошь. По духу она также явно была близка кузине Агате, и сердце мое упало.

— Это и есть моя воспитанница Эллен Келлевэй, — пропела кузина.

Достопочтенная миссис Оман Лемминг подняла лорнет и принялась пристально изучать меня. Не думаю, что она пришла в восторг от увиденного.

— Она очень молода, — наконец произнесла гостья, — но, возможно, это к недостаткам не относится.

— Молодые ведь более податливы в руках, Летти, — сказала кузина Агата, и меня прямо резануло несоответствие этого имени и такой дамы.

— Ты права, Агата. А как она управляется с детьми?

— Должна сознаться, что у нее небольшой опыт общения с ними, но зато росла и училась она наравне с Эсмеральдой.

Достопочтенная миссис Оман Лемминг закачала головой, будто какая-то всевидящая жрица. Я успела заметить, что глаза ее слишком близко сидели от носа, что рот, пока она рассматривала меня, был сжат в тонкую жесткую линию. Внешне она мне сразу не понравилась, а уж мысль о том, что предстоит войти в ее дом, стать в какой-то степени предметом обихода, угнетала донельзя.