Долгий путь к счастью - [29]

Между ними не было ничего общего, кроме фамилии и ДНК отца. Вместе они составляли семью Лао. Сплоченные, сильные и – он взглянул туда, где телохранители в темных костюмах осматривали сад через солнцезащитные очки, – пуленепробиваемые.

Нет ничего важнее, чем заставить мир поверить в эту ложь.

Чарли по очереди поцеловал сестер, кивая их спутникам.

– Так, где же он? – Сабрина нахмурилась. – Где именинник? Ах, что за милая…

Замолчав на полуслове, она издала воркующий звук. Чарли проследил за ее взглядом. У него кровь застыла в венах.

Дора стояла позади него с Арчи на руках. Ее светлые волосы были собраны в свободный пучок, на ней было одно из платьев, присланных стилистами, белого цвета, с короткими рукавами и воротником, окаймленным жемчугом.

Она выглядела прекрасно. Идеальное дополнение к идеальной семье. Было легко представить, как она стоит рядом с ним на мероприятиях. Тем не менее по какой‑то причине эта картина понравилась ему меньше, чем воспоминание о ней в полосатой пижаме и домашних шлепанцах.

С сильно бьющимся сердцем он смотрел, как она приближается к ним.

– Выглядишь потрясающе, – сказал он, когда Арчи протянул руку, чтобы схватить его.

– Спасибо. Извини, что так долго. Он не хотел просыпаться.

– Это нормально. – Он повернулся к сестрам: – Давайте познакомимся.

И все пошло именно так, как он ожидал. А как иначе? Он и сестры – прекрасные актеры, точно знают, как действовать, что и когда говорить. А Арчи и вовсе восхитителен.

Но именно Дора привлекла его взгляд и вызвала восхищение. Она выглядела такой красивой, такой решительной. Он подошел к ней:

– Все в порядке? Она кивнула.

– Спасибо за этот праздник! Арчи повезло, у него такая замечательная семья.

«Он должен быть доволен». У Чарли сжалось сердце.

Раньше его никогда не беспокоили отношения между ним и сестрами. Это было лишь непременным условием сохранения благосклонности отца. Теперь, однако, он чувствовал себя менее комфортно, осознавая, что интриги и ложь отныне усилятся из‑за появления в семье Арчи и Доры.

Внезапно ему захотелось, чтобы все было так, как раньше: только они втроем у бассейна. И с настойчивостью, неведомой ранее, он взял ее за руку и слегка потянул вперед.

– Поскольку мы все здесь, самое время поделиться хорошими новостями.

Он почувствовал, как напряглись ее пальцы.

Ранее они договорились подождать, пока не принесут торт Арчи, чтобы сделать объявление. Но он поднял ее руку так, что бриллиант поймал солнечный свет, и тихо сказал:

– Я попросил Дору выйти за меня замуж, и она согласилась.

Повисла тишина. Дора затаила дыхание. А потом все захлопали.

Едва осмеливаясь поверить в происходящее, она улыбнулась и по очереди обняла сестер Чарли.

Ей не нужен был бокал шампанского, который протянул Чарли. Она уже чувствовала себя опьяненной от нахлынувших на нее эмоций.

Только Делла знала, как сильно она мечтала стать частью семьи, стать нужной. И вот свершилось. Эти красивые, разумные, уравновешенные люди поднимали бокалы и произносили ее имя, словно она одна из них.

– Думаю, сейчас самое время внести торт, – объявил Чарли. – Когда будешь готова спеть, начни, а мы присоединимся.

И вот так ее счастье улетучилось.

– Хорошо. – Нужно что‑то сказать, что угодно, лишь бы услышать собственный голос.

«Все будет хорошо», – успокаивала она себя. В конце концов, всего шестнадцать слов.

И нет ни посторонних, ни прожекторов. Просто небольшой семейный праздник. День рождения Арчи.

Дора взглянула на его личико, чувствуя прилив любви. Его глаза расширились от восхищения, когда официант зажег свечу на красивом торте в форме обезьяны.

У нее заколотилось сердце. В солнечном свете пламя свечи выглядело странно ярким. Слишком ярким. Дора попыталась открыть рот, но ее охватила скованность, проникая в кости, парализуя дыхание.

Арчи.

Она попыталась повернуть голову, понимая, что, если увидеть его глаза, все будет хорошо. А он пристально смотрел на свечу.

Остальные, молча, взирали на нее.

Дора ощущала их взгляды, впивающиеся в нее с любопытством, хуже того, их осуждение. Внезапно сердце забилось так сильно, что стало трудно дышать. Она почувствовала головокружение. Тонкая липкая паутина тьмы душила ее. Вдруг где‑то поблизости кто‑то начал петь незнакомые слова на самую знакомую мелодию в мире.

Чарли. Его голос был глубоким и уверенным. А потом запели все. Арчи захлопал в ладоши.

Дора заставила себя улыбаться так, что стало больно. Она нуждалась в этой боли, чтобы подавить то другое, что накапливается внутри ее.

Оставшаяся часть праздника, казалось, проползла мимо, как в кошмарном сне. Ей хотелось ускользнуть и свернуться калачиком где‑нибудь в темноте и уединении. Но до того, как все ушли, прошел еще час.

К тому времени Арчи устал. Избегая взгляда Чарли, Дора использовала это как предлог, чтобы сбежать наверх.

Малыш отчаянно хотел спать, поэтому Дора переодела его в пижаму, но вместо того, чтобы уложить его в кроватку, унесла в свою кровать и легла рядом с ним.

Боль в груди жгла раскаленными углями.

Нет, это не страх сцены, неосязаемый, удушающий страх выступить перед публикой. Всего‑то девять человек, включая Арчи.