Долгий, крепкий сон - [39]

— Конечно, невежливо, — нахмурилась Либби.

— Но если вы с Джошем решите мне помочь, то, возможно, я смогу найти ответы, не поднимая тут всех на уши.

Да знаю, знаю. Это уже шантаж Некрасиво. Зато эффективно.

Либби вздохнула.

— Что ты от меня хочешь?

— Мне нужно поговорить с другом Джоша. Тем, который рассказал про Ари.

Либби молчала.

— Либби…

Она хлопнула ладонью по колену.

— Хорошо. Приходи к нам на ужин завтра вечером. Я его приглашу.

— Либби, ты прелесть.

Я наклонилась поцеловать ее в щеку, но Либби отпихнула меня. Пожала плечами и возвела очи горе.

— Джулиет Эпплбаум, ты ни капли не изменилась.

Я кивнула и посмотрела на часы. Уже за полдень.

Если я хочу проскочить пробку на мосту и попасть домой, нужно ехать.

— Мне пора, — я взяла на руки Исаака и поднялась с дивана.

Либби проводила меня до дверей. Мы обнялись. Несколько секунд я стояла, прижимая ее к себе и пытаясь понять, почему мне так грустно. И тут до меня дошло, что грустно не из-за Либби — она как раз счастлива, — а из-за себя. Ведь у нее в жизни есть то, что делает ее счастливой, а у меня этого нет.

— Знаешь, Либби, — сказала я. — Я тебе завидую. Ты нашла свое место в жизни. Я не встречала таких счастливых людей.

— Я знаю, мне очень повезло, Джулиет. Я на самом деле счастлива. Очень счастлива. У меня любящий муж, очаровательные дети и заботливая община. Я нашла свое место. Хотя, честно признаться, довольно странное для официального члена ассоциации «Дочерей Американской революции»!

Я рассмеялась и сказала:

— До завтра.

— Только веди себя прилично, Джулиет.

— Хорошо. Обещаю.

Она снова закатила глаза и закрыла за мной дверь.

Глава пятнадцатая

На следующее утро за завтраком я размышляла о событиях предыдущего дня и заплетала Руби косички. Либби права. Эсфирь Хирш не похожа на человека, который стал бы участвовать в каком-нибудь грязном деле. Но внешность бывает обманчива. Оставалась возможность, что Ари Хирш все-таки причастен к исчезновению Фрэйдл.

— Сиди тихо! — прикрикнула я на дочь, борясь с искушением отдергать ее за косы. — Я не могу заплетать тебе волосы, когда ты все время вертишься!

— У меня нога чешется! — возмутилась Руби.

Мать сняла непоседу с моих колен и протянула руку за расческой и резинками.

Я с облегчением их отдала. Парикмахер из меня всегда был никудышный. Мать села рядом с Руби, которая вдруг решила претендовать на звание самого послушного ребенка.

Я поднялась налить себе очередную чашку кофе.

— Каждая капля выпитого тобою кофеина попадает в грудное молоко, — заявила мать.

— Спасибо, мадам Ля Леш,[41] но сегодня утром кофе мне просто необходим. Я выжата как лимон. Твой внук орал всю ночь, если ты не заметила.

— Конечно, он всю ночь орал. А с чего ему спать? В твоем молоке сплошной кофеин!

— Мама, я не хочу с тобой сегодня ругаться. Где Исаак?

— Дедушка пошел с ним погулять. Так, Руби, иди, посмотри на себя в зеркало. Настоящая принцесса.

Мама заплела Руби по две косы с каждой стороны. Итого четыре. Моя дочь стала похожа на ненормальную.

— И правда, принцесса, — солгала я, откинулась на спинку стула и положила ноги на стол. — Слушай, мама. Я сегодня вечером опять иду к Либби на ужин. Ты не против, если я снова оставлю тебе Руби?

— Конечно, нет. Может, Исаака тоже?

— Не могу. Я не нацедила ему грудного молока, а смесью его кормить не стоит.

— Так нацеди. Ты же привезла с собой этот ужасный аппарат. Вот и займись этим.

Почему бы и нет? Я дошла до горы чемоданов и выкопала молокоотсос. Сняла лифчик, поставила аппарат на кухонный стол и закрепила шланги и бутылку. Первый раз, когда я решила воспользоваться молокоотсосом, я включила его на полную мощность, а потом добрую минуту пыталась вытащить сосок из шланга. Минуту боли и страха — а вдруг сосок растянется сантиметров до пятнадцати в длину? Я осторожно поставила давление на «среднее» и села ждать. Данная процедура никогда не давалась легко. Я могла сидеть часами, ощущая себя настоящей коровой, и в результате получить каких-нибудь жалких пятьдесят миллилитров молока, плескавшегося на дне бутылки.

Сегодня все шло ненамного лучше. Я закрыла глаза и вместо булькающего и шипящего аппарата попыталась представить моего дорогого малыша. Я представила, сосредоточилась и… Полчаса спустя передо мной стояло полстакана молока.

— Этого хватит? — с сомнением спросила мать.

— Надеюсь. Это все, что есть.

— Ладно. Давай, я поставлю его в холодильник, — вздохнула мама и потянулась за бутылкой.

Я отмахнулась.

— Не беспокойся. Я сама поставлю.

— Нет уж, давай я. Ты еще не отстегнула аппарат.

Мы начали выдирать друг у друга бутылку, и, конечно же, она упала между нами на пол.

— Ой, — выдохнула мама, глядя, как молоко растекается маленькой лужицей.

— Кажется, сегодня я беру его с собой.

— Кажется, да.

— Скажите, — обратилась я к другу Джоша, — если Ари Хирш скрывает, что он гей, что случится, если это выплывет наружу?

Мы сидели за столом на кухне Либби. Ее дети уже спали, и Либби, опершись на разделочный столик, держала на руках дремлющего Исаака. На ужин она приготовила жареного цыпленка с брюссельской капустой. Мы поели, напряженно ожидая этого разговора. Сэм Крамер, друг Джоша, согласился прийти на ужин с явной неохотой. Могу поклясться, он подозревал, что я буду расспрашивать его об Ари Хирше. Джош тоже не особо радовался моему приходу.