Долгий, долгий сон - [41]
«Нет, — написала я. — Но я могу объяснить, откуда берутся фрагменты наиболее ярких воспоминаний. Стазис замораживает последние мысли, поэтому они делаются более ясными и отчетливыми, чем остальные».
«У тебя очень много таких фрагментов», — заметил Отто.
Я сглотнула.
«Да, кажется».
«А что означают темные, колючие, закрытые места? Они совсем не похожи на эти яркие фрагменты застывших воспоминаний».
«Не знаю, — отрезала я. Честно признаться, я не была уверена в том, что стазис имеет какое-то отношение к темным местам в моем сознании. — Не думаю, что у меня есть провалы в памяти».
«Я тоже так не думаю. Эти эпизоды больше похожи на чувства».
«Может, это просто реакция на потерю всех, кто меня окружал?»
«Возможно», — согласился Отто, но я знала, что мы оба в это не верим. «Так ты признаешься Брэну?» — спросил он, меняя тему.
«Пока не знаю».
«Может быть, Мина даст тебе какой-нибудь совет? Она много раз помогала нам с Набики».
«Вот уж не думала, что у тебя могут быть какие-то сложности в любви!»
«Во многом для меня все проще. А во многом гораздо сложнее. Но Набики приходится тяжелее всего. Она очень переживает из-за наших отношений. Ее родители не одобряют этого».
«Почему?»
«А ты была бы рада, если бы твоя дочь встречалась с синим пришельцем?»
«Если бы он был такой же очаровательный, как ты, я была бы счастлива».
Отто снова помедлил с ответом.
«Ты знаешь, что я становлюсь лиловым, когда краснею? Джемаль дразнит меня».
«Он читает нашу переписку?» — в ужасе спросила я.
«Нет».
«Мне жаль, что я заставила тебя покраснеть».
«А мне нет. Спокойной ночи, Дикая Роза».
«Спокойной ночи, синий пришелец».
* * *
— Знаете что, — сказала я доктору Биджа. — Сегодня я хочу обратиться к вам за помощью.
— В каком вопросе? — спросила Мина, и лицо ее просияло.
— Как узнать, что ты влюбилась в кого-то?
Похоже, мой вопрос поставил ее в тупик.
— Прости?
— Как узнать, что я кого-то полюбила? В смысле, хочу с кем-то встречаться.
— Я не вполне уверена, что правильно поняла твой вопрос. Обычно люди просто знают об этом, и все.
Я насупилась. Честно говоря, я ждала от нее чего-то более полезного.
— Почему ты спрашиваешь об этом? Это связано с Брэном?
Я посмотрела на Мину.
— Как вы догадались? — спросила я, как идиотка.
— Методом исключения. Больше ты ни о ком не говоришь.
— Я больше ни с кем не говорю, — вздохнула я.
— Вот как?
Я покачала головой.
— Да. Ни с кем, кроме Отто. Но с ним мы не разговариваем по-настоящему.
— А больше ни с кем?
— Нет.
Порой меня ужасно раздражало, что вместо разговора она просто сидела и задавала мне вопросы.
— Я — занятная зверушка, — сказала я, как нечто само собой разумеющееся. — Я вне времени, вне досягаемости и вне интересов.
— Как тебе кажется, ты сумела хоть немного освоиться? — спросила Мина.
Я вздохнула. Честно признаться, все это время я изо всех сил старалась говорить с ней только о самых банальных аспектах своей жизни. Мы много говорили о моем рисовании. Обсуждали Патти и Барри, хотя мне было нелегко придумать, что бы о них сказать. Я ничего о них не знала. Они оставались для меня совершенно чужими людьми, с которыми я каждый вечер ужинала за одним столом.
— Не знаю.
— Что же заставило тебя задать мне вопрос? — поинтересовалась Мина.
— Мне кажется, что я люблю Брэна. Но это… не совсем так.
Я сама не знала, что хочу сказать, но Мина как-то догадалась:
— Не совсем так, как было с Ксавьером?
Я покивала.
— А как вы познакомились с Ксавьером?
— Мне было семь лет, — ответила я, но не стала продолжать. Иначе мне пришлось бы рассказать ей, что я тогда как раз вышла из очень долгого стазиса, и истощение оказалось настолько сильным, что целую неделю я могла только сидеть в саду, как кукла. А у миссис Зеллвегер, нашей соседки, был маленький сынишка. Ему было меньше года, он только-только учился ползать, и мать часто выносила его в сад, подышать свежим воздухом. Мне было всего семь лет, от долгого чтения у меня болели глаза, и мне совершенно нечем было заняться. Поэтому я стала возиться с малышом Ксави. Для меня не было большей радости, чем кидать игрушки в траву и ползать с Ксавьером. Мы хохотали без конца. Я сажала его себе на колени и рассказывала сказки, а когда он немного подрос, мы стали рисовать картинки в песочнице. Сад до сих пор был на прежнем месте, а песочница давно исчезла. Как и Ксавьер.
— Значит, вы знали друг друга очень долгое время.
— Да, — ответила я. — Но я не хочу говорить о Ксавьере.
— Хорошо. Как ты думаешь, ты расскажешь Брэну о своих чувствах?
— Вы думаете, я должна? — спросила я.
— Я не могу ответить на этот вопрос за тебя, — покачала головой Мина. — Как ты думаешь, ты должна ему рассказать?
Я вздохнула.
— Вся проблема в том, что я не знаю, что именно чувствую.
Что ж, здесь я могу подсказать тебе кое-что. Каждая любовь, каждая влюбленность — особенная. Всякий раз все бывает по-разному. Ни с кем и никогда у тебя не будет в точности того, что было раньше.
Я снова вздохнула. Трудно передать, как меня разочаровали ее слова. Значит, у меня больше никогда не будет пробного камня истины, и я навсегда останусь перекати-полем, без твердой почвы под ногами? Ужасная мысль. — Это может быть почти так же замечательно, — добавила Мина. — Но всегда иначе.
Путь в ад услан благими намерениями. Меня зовут Джемма Блекберн и я Воин. Новость о том, что я не человек, была лишь началом моих проблем. Моя лучшая подруга Тейлор по-прежнему числится пропавшей, впрочем, как и Бессмертный Амулет, и моя задача вернуть их обоих обратно. Я не знаю, кому я могу доверять, и не уверена, смогу ли выбраться из этой передряги, но я намерена это выяснить или умереть, пытаясь. В придачу ко всему, в городе объявляются новые враги и преподносят очередной сюрприз — древнее пророчество, которое сотрет границы между добром и злом.
Спустя месяц город снова ожил и начал жить новой жизнью. Лорен исчезла, и все теперь перестало иметь для Велимонта смысл. Он стал королем, снова победил Арта, и весь мир теперь знает о существовании сверхъестественных существ. Казалось бы, что еще могло пойти не так? Люди видят в них угрозу, но, даже несмотря на это, новый Орден без конца пытается доказать всем, что они никому не желают зла. Но то, что они не желают никому зла, еще не значит, что они не причинят его. Ко всему прочему, со временем все в Ордене начинают понимать, что проблема не только в людях, и новая, куда более серьезная опасность может исходить как от древних источников, так и от них самих… Что, если главный их враг теперь — это они сами?
Первая любовь, самая крепкая дружба, приключения — всё это происходит, пока ты учишься. Но для меня это совсем иное: никаких отношений, никакой любви, никаких приключений, только одна сплошная учеба и насмешки со стороны своих сверстников, из-за того, что я не королевских кровей… Но я всё вытерплю, потому что осталось всего каких-то пять месяцев и настанет долгожданная свобода… если, конечно, не помру из-за своего дара…
Умирает гуляка император-человек Арес Бетельгейзе, не оставив наследника. Собирается совет, на котором принимают решение назначить новым правителем Велиала (высшего демона, друга Ареса). Люди поначалу одобряют данное решение, но затем Велиал проявляет себя. Он издает закон «Горгон», который принижает людей и делает их практически рабами. Вторая ветвь семьи Бетельгейзе собирает людей в группы, образуются скрытые поселения. Мятежники ведут воину с новым императором. В семье Бетельгейзе рождается девочка, которую называют Обероной и дальше история будет о ней…
Мой мир весь пронизан магией. Ее частичка есть в каждом уголке, в каждом цветке, в каждом порыве ветра. Но лишь немногие способны воспользоваться ее силой, чтобы творить колдовство. Простые люди их уважают и боятся, но и у магов есть свои страхи: порождения тьмы, междоусобицы и ОНИ… Если мана едина для всех, откуда берутся эти ОСОБЕННЫЕ??? Два друга, два названных брата, а против них этот мир, в котором они могут положиться лишь друг на друга. Смогут ли они преодолеть все тяготы и найти ответы на вопросы, что терзают их сердца?
История элиэтра — Элхорэна, его знакомство с соот-сэйор Этайни (или нимфами). Поиски Элхорэна его жизненного пути.