Долгие ночи - [14]

"клюнут".

— Сомнительно. Весьма сомнительно, — разочарованно протянул Лорис-Меликов. — Не уверен, что наши любезные чеченцы согласятся на переселение в Турцию.

— Думаете, выберут Малую Кабарду?

— Туда переселить их будет значительно легче. Кабарда-то недалеко от их родных краев. Близость родины — серьезный психологический фактор.

— Вы забыли, что Турция — мусульманская страна, а это тоже многое значит. Ведь добровольное присоединение закавказских народов к России произошло главным образом благодаря религии.

И те же балканские славяне доброжелательно относятся к России, опять-таки из-за единоверия. Когда мы в Закавказье создали Эриванскую область, то в нее из Турции и Персии переселились десятки тысяч армян. В период же нашей войны с Турцией в Россию хлынула масса болгар и сербов. Если говорить о западных горцах, то они переселились в Турцию именно потому, что имеют одну веру с турками. В любом деле важна не только сила, но и хитрость. Я уверен, убежден, что мы сможем переселить чеченцев в Турцию, скрыв участие в этом нашего правительства.

— Если вы уверены в успехе, то кто же возьмется за организацию сего дела? Ведь здесь нужен будет такой человек, который был бы верен правительству, с одной стороны, но которому и доверяли бы чеченцы — с другой.

— Такой человек сидит перед вами. Я генерал русской армии и присягал на верность царю, но чеченцы, тем не менее, верят мне.

— Да, знаю. У чеченцев вы пользуетесь большим авторитетом…

Так что же вам потребуется?

— В первую очередь, тысяч десять рублей для начала переговоров с влиятельными лицами. Затем письма, в которых султан приглашал бы чеченцев в свою страну, и тексты ряда других его обещаний; поручительство нашего правительства по оказанию помощи желающим переселиться. И, наконец, полное сохранение в глубокой тайне участия в разработке и организации этого предприятия как самого правительства, так и меня лично, в первую очередь.

Командующий задумчиво разглаживал усы.

— А примет ли чеченцев турецкое правительство? Ведь наши закубанские горцы уже буквально наводнили Турцию. Турки и по сей день никак не могут разобраться с ними, устроить их жизнь и быт. Борясь за выживание, горцы гибнут, занимаются грабежами, вступают в стычки с местным населением. Чеченцы не могут не знать об этом и не опасаться аналогичной собственной участи.

— Я лично поеду в Константинополь и улажу все эти дела. При дворе султана у меня хорошие связи. Надеюсь, что разрешу все вопросы.

"Уж что-то больно подозрительна забота о чеченцах, которую он проявляет, — мелькнула мысль. — Интересно, какие же личные цели он преследует?"

— Скажите, вам-то, собственно, какая от всего этого польза?

— не выдержал в конце концов Лорис-Меликов.

— Никакой, клянусь вам! — воскликнул Кундухов, не опуская глаз под пристальным взглядом начальника области. Ему нечего скрывать и стыдиться, он ведет честную игру. Так, во всяком случае, казалось ему тогда. — Если мне удастся выполнить задуманное, то предотвращу готовящееся восстание. На пользу и чеченцам, и правительству. Чеченцев я спасу от гибели, правительство — от новой войны. И не свершится еще одно кровопролитие.

"Врешь, лиса. Ой, врешь! На твоей совести столько чеченской крови, что не тебе жалеть ее".

— И все-таки, дорогой Муса Алхазович, лично для себя вы ничего не требуете?

— Лично себе — ничего. Если же говорить об интересах дела…

Допустим, я сам повезу в Турцию людей, недовольных нашими порядками, и тем самым окажу немалую услугу правительству. Но чтобы увезти их туда, я должен стать во главе переселенцев.

Более того, сам вместе с семьей отправиться в Турцию… Исходя из этого, просил бы правительство разрешить мне переселение и заодно решить вопрос с моим имением…

"Что-то явно задумал этот хитрец. Какая же темная душа. Ну да черт с тобой! Если тебе удастся убрать с моей шеи хотя бы тысячу чеченских семей, а вместе с ними убраться и самому, то ничего страшного не произойдет. Только спасибо скажу и вздохну свободнее".

— Много у вас земли? — спросил Лорис-Меликов, хотя сам был отлично осведомлен об имении Кундухова.

— Две тысячи восемьсот десятин. Дом и постройки каменные.

— Сколько же вы хотели бы получить за свое имение?

— Ну, если оно стоит примерно тысяч сорок пять… А это, как минимум…

"Тоже, нашел дурака. За твое имение в базарный день дадут не более пятнадцати тысяч".

— И еще прошу, ваше превосходительство, разрешить отправиться в Турцию вместе со мной осетинам, тем, кто изъявит желание.

— А много таковых найдется?

— Тысяч пять семейств наберется.

"Поистине, Бог милостив. Если его затея выгорит, моя область очистится от многих отъявленных разбойников!"

— Ну что же, Муса Алхазович, о вашем предложении я напишу наместнику. И приложу свое положительное мнение.

Оба генерала встали и, высказав друг другу самые дружеские чувства, вежливо расстались.

Настроение Михаила Тариэловича было приподнятым.

"Ради такого дня не грех и рюмочку-другую пропустить", — подумал он, направляясь к дому по тенистой аллее.

Спустя десять дней после описанной выше встречи Лорис-Меликов получил телеграмму следующего содержания: