Долгие каникулы в Одессе - [50]

— Ишь, какой ты упёртый! И есть не стал, и Фляйшману отказал. А Мендель Иосифович, между прочим, уважаемый в Одессе человек и меценат. И многие начинающие музыканты ему благодарны.

— Так как же я мог без тебя, мамочка, за стол сесть? Или мы не родные? А Мендель, не завтра, так послезавтра придёт обязательно, или он не еврей, если своей выгоды не почует.

— Миша! Как ты можешь так говорить о старших? Мендель Иосифович тебе по возрасту в отцы годится!

— А то я его не знаю! Почти на каждой вечеринке с этим гешефтмахером пересекался. Да не дай бог мне такого папашу заиметь! Он же меня на Привозе с утра до вечера в аренду по рублику за час начнёт сдавать! Не то что ты у меня, чистое золото, а не мама!

Я вытер руки салфеткой и устало вздохнув, положил свою голову маме на колени. Мир и любовь в семье, это главное!

Глава 10. ВИА «Поющая Одесса»

Иногда ты должен побежать,

чтобы увидеть, кто побежит за тобой.

Пауло Коэльо

Мендель оказался «настоящим евреем» и пришёл на второй день. Видимо наведя тщательные справки о молодом нахале с раздутым самомнением и нескромными запросами, он всё-таки сделал правильные выводы. И судя по его деловому виду «запах денег» он учуял и пришёл договариваться.

Накануне у нас с мамой состоялся серьёзный разговор о моём настоящем и будущем. Всех своих планов, конечно, раскрывать не стал. Ограничившись туманными намёками, что возможно после окончания консерватории мне предстоит стажировка, но где и когда уточнять не стал. Зачем заранее расстраивать родного человека, если и сам пока не уверен в том, что у меня всё получится?

Заодно просветил маму насчёт «бескорыстного мецената» Фляйшмана, чем вызвал у неё бурю негодования по поводу «проходимца» и страстное желание разобраться с ним незамедлительно. Оказывается, что несколько раз это он договаривался с мамой насчёт моих выступлений. И маму возмутило то, что «кто-то» получил за это деньги, хотя я выступал «по знакомству и совершенно бесплатно». Еле удалось успокоить разгневанную женщину, обманутую в своих самых лучших намереньях.

— Мама! Да ничего страшного не произошло. Такие люди как Мендель всегда были есть и будут. На них есть спрос и они, по сути, выполняют нужную для всех работу. Ну куда обратиться обычному человеку, если ему на один вечер вдруг понадобились те же самые музыканты? В консерваторию? Дать объявление в газету? Даже не смешно! Вот и обращается народ к таким вот «менделям» и все довольны. Музыкант получает свою часть платы, гешефтмахер свою, а заказчик за небольшие деньги получает то удовольствие, которое хотел. Пусть то будут именины, свадьба или даже похороны. Кому от этого хуже?

— Но тебе он денег не платил и мне даже слова не сказал! Я ж считала, что ты выступаешь бесплатно и гордилась что тебя пригласили!

— И правильно делала, что гордилась! Теперь ты знаешь, что за моё выступление готовы платить деньги, так что можешь гордиться в два раза больше! — я с дурашливым испугом увернулся от шутливого маминого подзатыльника и продолжил: — Мама, теперь Мендель знает, что на меня есть спрос, я того стою и он готов мне платить. Но он ещё не понимает, что всю эту кустарщину надо выводить на более высокий уровень. Вот об этом я и хочу с ним поговорить. Я не хочу быть просто сессионным музыкантом на почасовой оплате за копейки. Я хочу получать постоянный и хороший гонорар за свой труд, и я знаю, как этого добиться и что для этого нужно сделать.

— Миша! Неужели тебе чего-то не хватает? Ты скажи, я куплю, средства у меня ещё есть, мне ж их тратить не на кого было. Сыночка, зачем тебе деньги? Зачем тебе работать? Ты учись, а я всё для тебя сделаю!

Мама чуть не расплакалась полагая, что я в чём-то ущемлён, но стесняюсь об этом ей сказать, а она сама догадаться не может. Еле успокоил дорого мне человека заверив, что у меня есть всё о чём только можно мечтать. Но если я хочу связать своё будущее с музыкой, то уже сейчас должен понимать, как этим можно зарабатывать на жизнь и смогу ли я зарабатывать столько чтоб жить достойно. И вообще, как настоящий мужчина это я должен заботиться о достатке в доме, а не полагаться на хрупкие женские плечи. Успокоил. Вроде бы.

Смахнув с ресницы слезинку и покачав головой, мама с грустью произнесла: — Надо же, «Мужчина»! Слова-то какие... жить достойно, достаток в доме... И откуда только у тебя подобные мысли берутся? — и вдруг задорно тряхнув плечами, хихикнула: — «Хрупкие женские плечи»! — Ну, Миша! Вот скажешь тоже! Хорошо, только теперь ты сам с этим прохиндеем разговаривай, я на него сердита и всё равно в этом ничего не понимаю. Ляпну ещё что-нибудь не то. Но, похоже у Иосифа достойный внук растёт, раз в таком возрасте уже сам панамы строит и с гешефтмахера свой гешефт поиметь хочет... И таки получит!

Довольно улыбаясь, мама ушла к себе, а я не стал её разубеждать, что вовсе не «строю панаму», или говоря нормальным языком, не задумываю афёру. И похоже мама уже стала забывать, что её двоюродный брат мне вовсе не дед. Но напоминать об этом ей не стану.

***

Проводив гостя на кухню и усадив за стол, мама окинула критическим взглядом угощение и оставшись удовлетворённой увиденным направилась к двери.