Долгая дорога в рай - [64]

…Но, видимо, сегодня был не её день. Анна уже проскочила мост через небольшую речушку и начала брать поворот как правое заднее колесо «Лексуса» попало в небольшую, всего-то с ладонь размером выбоину. Надёжная импортная резина, на этой бешеной скорости из последних сил цеплявшаяся за российский асфальт, на мгновение потеряла контакт с дорогой и машину повело. Анна, пытаясь выйти из заноса, чуть довернула руль вправо, колёса прихватили обочину и тут всё полетело кувырком. Джип завалился вправо и полетел под откос. Несколько раз перевернувшись через борта и крышу, машина встала на колёса посреди луга и застыла. Анну спасли ремни и сработавшие подушки безопасности.

Когда ошеломлённая Анна выбралась из машины, то первое, что она услышала, это было:

— Ну что, блядь, набегалась? Иди сюд-да!

Анна оглянулась на голос. На откосе стояла ментовская машина и двое полицейских смотрела на неё с высоты поигрывая резиновыми дубинками.

— Щас! — крикнула Анна, подошла к открывшейся на последнем кувырке двери багажника, схватила оба чемодана и бросилась бежать к спасительному лесу, до опушки которого было всего какие-то полсотни метров.

Полицейские переглянулись и бросились следом. Анна бежала так, как не бегала никогда в жизни, надрывая мышцы и связки, подстёгнутая бешеным выбросом адреналина и неудержимой яростью борьбы за спасение.

Они догнали её в каких-то десяти метрах от опушки такого близкого уже леса. Она бы ушла, но брошенная в ноги резиновая дубинка сделала своё дело. Анна споткнулась о дубинку, из последних сил попыталась удержаться на ногах, но чемоданы потащили её вперёд и она грохнулась на траву всем телом. Один из чемоданов при падении раскрылся и пачки долларов посыпались наружу.

— Оба-на, Вован, — довольно заорал полицейский, подбежавший первым, — а рыбка-то с икрой оказалась! У нас сегодня день получки!

— Не дам! — взбеленилась Анна, — моё! — Она вскочила на колени около чемодана и начала запихивать в него высыпавшиеся пачки долларов.

— Так, так, так, — заговорил, подошедший неторопливо второй полицейский, — а что это у нас тут за богатенький Буратинка? И что это мы так усиленно прячем? Нехорошо. Разве мы не знаем, что Господь велел делиться? Ведь стяжательство — тяжкий грех. Отпустим гражданке грехи, а, Толян? Посмотри-ка, кстати, что это у нас во втором чемоданчике?

Первый полицейский наклонился и взялся за ручку нераскрывшегося чемодана.

— Не трожь! — Анна дикой кошкой бросилась на него, целясь ногтями в глаза. Тот еле успел отвернуть голову, но на щеке остались глубокие сразу наполнившиеся кровью царапины.

— Ах ты с-сука! — Толян схватился за щеку, увидел кровь на руке и озверел. Он пнул вдогонку провалившуюся вперёд Анну по ноге, но та, не чувствуя боли, развернулась и вновь бросилась на врага. Она визжала, била, царапалась и кусала противника пока удар дубинки по почкам не свалил её на землю.

Анна лежала на траве и задыхалась от боли, второй полицейский нанёсший коварный удар стоял над ней и, усмехаясь, спрашивал:

— Ну что? Успокоилась, или ещё добавить? Так чтобы кровью ссала пару месяцев?

— Вован, ты на хера товар портишь? — спросил второй гад, — я бы и так справился.

— А ей теперь уже всё равно, — спокойно ответил Вован.

— Нет, не всё равно, — прижимая носовой платок к поцарапанной щеке, ответил Толян, — она же подмахивать не сможет.

— Нам и так сойдёт, а в бордель её уже не продашь, — рассудительно заметил Вован, — деньги-то вишь какие? Ещё трёкнет кому-нибудь — делиться придётся. Оно нам надо?

— Ну-у, да… — протянул Толян, — и что ты предлагаешь?

— Что, что? Мочить надо. Сначала оприходуем её по очереди, бабца, вишь, какая аппетитная, а потом дадим наркозу по тыкве, в «Лексус» закинем, да палево устроим. Сгорит вместе с машиной и все дела. «Лекса» вся битая, стойки поехали, задорого не продадим. А так — отмазка клёвая. Типа: бикса скорость превысила, под откос улетела и сгорела. Закроют за отсутствием, и все дела, — авторитетно заявил Вован.

— Тики-так. Тогда поторапливаться надо. Как бы мусора не понаехали.

— Да какие тут мусора? Я эту дорогу знаю. Мы тут как-то раз фуру потрошили. Это ж просёлок. Тут теперь до утра никого не будет.

— Тогда чего базарим? Пора, как в кино говорят, приступать к разврату. Чур, я — первый, — забил вопрос Толян.

— Да не проблема. В качестве компенсации, как пострадавшему, хе-хе. Но, тогда тебе и казачить. Одну только джинсу сдирать запаришься. А мне после тебя, как французы говорят, булочка с кремом достанется. Гы-гы-гы, — заржал Вован.

— Слышь, пехота, — отдышавшаяся Анна, морщась от боли, попыталась сесть, — вы рамсы попутали. За меня отвечать придётся, авторитетные люди с вас спросят.

— А как они об этом узнают? — Толян подошёл, взял её за шиворот, легко поднял на ноги и спросил, — сама разденешься или как?

В ответ Анна с размаха закатила бандиту оплеуху и попыталась вырваться, закрутившись волчком. Но Толян этот приём знал и просто подставил кулак. Анна наткнулась на него лицом, слегка опешила, а потом снова ринулась в бой. Теперь она понимала, что сражалается уже не за деньги, а за жизнь, это придало ей сил. Она молотила Толяна кулаками, ногами, локтями и даже головой. Наконец Толяну это надоело и он просто взял её на удушающий захват и крикнул Вовану: