«Марсианские хроники» вышли на следующий год, в конце весны 1950-го.
Когда я поехал на восток той весной, то еще сам не ведал, что сотворил. Оказавшись в Чикаго, я пошел в Институт искусств, чтобы пообедать с одним из моих друзей. Я увидел толпу на лестнице института и подумал, что это туристы. Но, как только я стал подниматься, эти люди бросились мне навстречу и окружили со всех сторон. Оказалось, что это не поклонники искусства, а читатели, которые уже прочитали мои «Марсианские хроники» и пришли, чтобы сказать мне, что именно я написал, сам того не понимая. После той встречи моя жизнь изменилась уже навсегда. После той встречи все стало иначе.
Список этих «а что, если» можно продолжать бесконечно. А что, если бы я не встретил Мэгги, которая согласилась стать моей женой и приняла ради меня обет бедности? Что, если бы в ту же неделю, когда я женился на Маргарет, Дон Конгдон не пожелал бы стать моим литературным агентом, каковым он остается уже сорок три года?
И что, если бы, вскоре после выхода «Хроник», я не зашел бы в тот маленький книжный в Санта-Монике, куда в то же самое время заглянул и Кристофер Ишервуд?
Я быстренько подписал и вручил ему экземпляр моей книги.
Ишервуд принял подарок с выражением встревоженным и тоскливым, и тут же сбежал.
Через три дня он позвонил мне домой.
— Знаете, что вы сделали? — спросил он.
— Что?
— Вы написали отличную книгу. Я буквально на днях стал главным книжным обозревателем в журнале «Tomorrow», и ваша книга будет первой, о которой я напишу.
Спустя пару месяцев Ишервуд позвонил и сказал, что известный английский философ Джеральд Херд хочет со мной познакомиться и для этого приехать ко мне.
— Ко мне нельзя! — крикнул я.
— Почему?
— Потому что мы только что въехали в новый дом, и у нас нет мебели!
— Джеральд Херд будет сидеть на полу, — сказал Ишервуд.
Херд приехал и сидел на единственном в доме стуле.
Мы с Мэгги и Ишервудом сидели на полу.
Через пару недель после той встречи Херд и Олдос Хаксли пригласили меня на чай, и оба спросили, вторя эхом друг другу:
— Вы сами-то знаете, кто вы?
— Кто?
— Вы поэт, — сказали они в один голос.
— О, Боже, — ответил я. — Правда?
Так что мы завершаем на том, с чего начали: один друг отправляет меня в дорогу, другой встречает в конце пути. Что, если бы Норман Корвин не уговорил меня уехать в Нью-Йорк, а Уолтер Брэдбери не принял бы меня там?
Возможно, у Марса никогда не появилась бы атмосфера, и марсиане никогда не рождались бы и не жили в своих золотых масках, а их непостроенные города навсегда затерялись бы среди холмов с неразработанными карьерами. Большое спасибо этим двоим за ту поездку в Манхэттэн, обернувшуюся путешествием в другой мир — кольцевым рейсом, который существует уже сорок лет.
