Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - [57]

Несмотря на протесты и критику в адрес правительства националистов, его реакция заключалась в том, чтобы еще более закрутить гайки репрессий. Спустя несколько недель оно приняло печально известный Закон о подавлении коммунизма, который объявил Коммунистическую партию Южной Африки вне закона и определил членство в ней (и даже содействие коммунистическим целям) преступлением, наказуемым лишением свободы на срок до десяти лет. Африканский национальный конгресс созвал в этой связи чрезвычайную конференцию в Йоханнесбурге. Однако резолюция Конгресса была сформирована настолько расплывчато, что мягко осуждала действия правительства, характеризуя их как направленные против «политических, промышленных или социально-экономических изменений в Южно-Африканском Союзе». По сути дела, резолюция АНК осуждала законопроект правительства, который позволял ему объявлять вне закона любую организацию и ограничивать права любого человека, выступающего против его политики.

Представители Исполкома филиала АНК в провинции Трансвааль, Южноафриканского индийского конгресса и регионального комитета Коммунистической партии вновь встретились, чтобы обсудить новую ситуацию, и Юсуф Даду, среди прочего, заявил, что было бы глупо позволить прежним разногласиям помешать формированию единого фронта против репрессивного правительства. Я поддержал его идею: репрессии против какой-либо одной расовой группы являлись репрессиями против всех групп, боровшихся за освобождение. Именно на этой встрече Оливер Тамбо произнес пророческие слова: «Сегодня репрессиям подвергается Коммунистическая партия. Завтра – наши профсоюзы, наш Южноафриканский индийский конгресс, другие наши организации».

При поддержке Южноафриканского индийского конгресса и Африканской народной организации Исполком АНК принял решение 26 июня 1950 года провести Национальный день протеста против убийства правительством 1 мая пятнадцати африканцев и принятия Закона о подавлении коммунизма. Это предложение было поддержано, и мы объединились в этом вопросе с Южноафриканским индийским конгрессом, Африканской народной организацией и Коммунистической партией. Здесь, как я понял, угроза нам всем была достаточно серьезной, и нам следовало тесно сотрудничать с нашими коллегами-индийцами и коммунистами.

Ранее в том же году меня избрали в Национальный исполнительный комитет Африканского национального конгресса вместо А. Б. Ксумы, который ушел в отставку после того, как не был переизбран на должность генерального президента АНК. Я не забывал о том факте, что именно А. Б. Ксума пытался помочь мне получить мою первую работу, когда я десять лет ранее приехал в Йоханнесбург, в то время у меня и в мыслях не было заниматься политикой. Теперь же, став членом Национального исполнительного комитета АНК, я активно взаимодействовал с самыми высокопоставленными людьми в Африканском национальном конгрессе. У меня была роль не надоедливого слепня, беспрестанно причиняющего беспокойство всем окружающим, а руководителя, наделенного реальной властью. Это было пьянящее чувство полной свободы действий. Наряду с этим я открыл для себя, что быть рядовым членом организации в некотором смысле гораздо проще, потому что в этом случае ты не несешь никакой ответственности – в то время как член Исполкома должен постоянно взвешивать все обстоятельства перед тем, как принять решение, и быть готовым к критике со стороны тех, кто не согласен с политикой руководителей АНК.

Массовые акции протеста в Южной Африке были чреваты для их участников большими последствиями. Забастовки чернокожих африканцев считались уголовным преступлением, право на свободу слова и проявление своего мнения были крайне ограничены. Чернокожий африканец в результате забастовки мог не только потерять работу, но и все свои средства к существованию, а также лишиться права оставаться в районе своего проживания. По своему опыту я знал, что политическая забастовка всегда сопровождалась бо́льшим риском, чем экономическая. Забастовка, в ходе которой выдвигаются политические требования, не конкретные экономические вопросы (повышение заработной платы, сокращение рабочего времени), является более опасной для властей формой протеста и требует более эффективной организации. А организуемый нами День свободы являлся скорее политической, чем экономической забастовкой.

Готовясь к 26 июня, Уолтер Сисулу объехал всю страну, проводя встречи с местными лидерами. В его отсутствие я взял на себя ответственность за всю текущую работу. Каждый день в штаб-квартиру АНК заглядывали различные руководители, чтобы убедиться, что дела идут по плану: Мозес Котане, Юсуф Даду, Дилиза Мджи, Дж. Б. Маркс, Юсуф Качалиа и его брат Маульви, Гаур Радебе (был в то время секретарем Совета действий), Майкл Хармель, Питер Рабороко, Нтато Мотлана. Я координировал действия в разных регионах страны, консультировался по телефону с региональными лидерами. У нас оставалось крайне мало времени, и все планирование приходилось проводить в определенной спешке.

День свободы (его иногда еще называют Днем протеста или Днем борьбы за свободу) стал первой попыткой Африканского национального конгресса организовать политическую забастовку в национальном масштабе, и она увенчалась определенным успехом. В этот день в крупных городах большинство рабочих остались дома, а чернокожие африканцы свои заведения не открывали. В Бетале