Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - [45]

Учеба в Уитсе открыла мне новый мир, мир идей, политических убеждений и дебатов, мир, где люди были увлечены политикой. Я общался с белыми интеллектуалами и мыслителями-индийцами своего поколения, с молодыми людьми, которым предстояло стать авангардом наиболее важных политических движений в ближайшие несколько лет. Я впервые обнаружил, что люди моего возраста привержены освободительной борьбе, готовы, несмотря на их относительную привилегированность, пожертвовать собой ради дела угнетенных.

Часть третья. Рождение борца за свободу

11

Я не могу точно определить момент, когда меня увлекла политика, когда я понял, что посвящу свою жизнь освободительной борьбе. Быть чернокожим африканцем в Южной Африке означает, что человек так или иначе вовлечен в политику уже с момента своего рождения, независимо от того, признает он это сам или нет. Чернокожий африканский ребенок рождается в больнице, предназначенной только для чернокожих африканцев. Его везут домой в автобусе, предназначенном только для африканцев. Он живет в районе, предназначенном только для африканцев, и учится в школе только для чернокожих, если он вообще ходит в школу.

Когда он вырастет, ему будет предложена работа, предназначенная только для африканцев. Снимать угол ему придется только в поселках для африканцев (называя вещи своими именами, в трущобах), ездить – на поездах только для африканцев. Его могут остановить в любое время дня и ночи и приказать предъявить пропуск, в противном случае он будет арестован и брошен в тюрьму. Его жизнь ограничена расистскими законами и правилами, которые препятствуют его профессиональному и социальному росту, ограничивают его потенциал и саму его жизнь. Такова была реальность, и чернокожий африканец сталкивался с ней на каждом шагу.

Нельзя сказать, что у меня наступило прозрение, или что на меня снизошло какое-то особое откровение, или что ко мне пришел момент истины. Речь должна идти о неизбежном накоплении тысячи оскорблений и издевательств, постоянном унижении – именно это породило во мне гнев, бунтарство, желание бороться с системой, которая заключила в тюрьму мой народ. Нельзя назвать какой-то конкретный день, когда я сказал, что отныне посвящу себя освобождению своего народа. В один из дней я просто обнаружил, что уже делаю это, поскольку не могу поступить иначе.

Я уже упоминал многих из тех, кто повлиял на меня, однако среди них следует особо отметить Уолтера Сисулу, под мудрой опекой которого я оказался. Уолтер был сильным, разумным, практичным и целеустремленным человеком. Он никогда не терял голову в кризисных ситуациях. Он часто предпочитал молчать, когда другие заходились криком. Он считал, что наиболее эффективным инструментом для осуществления изменений в Южной Африке, величайшем вместилище надежд и чаяний чернокожего населения, был Африканский национальный конгресс (АНК). Многие судят о той или иной организации по людям, которые к ней принадлежат. Я готов признаться в том, что всегда буду гордиться принадлежностью к любой организации, членом которой являлся Уолтер. В то время было мало организаций, которые могли бы стать альтернативой АНК. Африканский национальный конгресс был готов принять в свои ряды любого африканца. Эту структуру можно считать большим зонтиком, под которым представители всех африканских народов могли найти убежище.

В 1940-х годах в воздухе витало ощущение близких перемен. Атлантическая хартия 1941 года, подписанная Франклином Рузвельтом и Уинстоном Черчиллем, подтвердила веру в достоинство каждого человека и незыблемость демократических принципов. Некоторые на Западе рассматривали этот программный документ как пустые обещания, но только не народы Африки. Вдохновленный Атлантической хартией и борьбой союзников против тирании и угнетения, Африканский национальный конгресс разработал свою собственную хартию под названием «Африканские требования», которая предусматривала полное гражданство для всех африканцев, их право на приобретение земли и отмену всех дискриминационных законов. Как мы надеялись, правительство и рядовые южноафриканцы убедятся в том, что мы отстаивали в своей собственной стране те же принципы, за которые они боролись в Европе.

Дом Уолтера Сисулу в Орландо являлся Меккой для активистов и членов АНК. Это было гостеприимное место, и я часто посещал его либо для участия в очередной политической дискуссии, либо для того, чтобы попробовать стряпню матери Уолтера. В 1943 году я познакомился с Антоном Лембеде, который имел степень магистра искусств и бакалавра права, и с А. П. Мда. С того момента, как я впервые встретил Антона Лембеде, я понял, что это притягательная личность с оригинальным, нестандартным мышлением. В то время он был одним из немногих чернокожих юристов, которых в Южной Африке можно было по пальцам пересчитать, и являлся юридическим партнером достопочтенного бакалавра права Пиксли ка Исака Семе, одного из основателей Африканского национального конгресса.

Как утверждал Лембеде, поскольку Африка является континентом чернокожих, то чернокожие африканцы должны в полный голос заявить о себе и вернуть то, что принадлежит им по праву. Он ненавидел идею комплекса неполноценности чернокожих и отрицал то, что он называл преклонением перед Западом и идолопоклонством перед его идеями. Комплекс неполноценности у чернокожих африканцев, разъяснял он, был величайшим препятствием на пути к их освобождению. Приводя в качестве примеров таких выдающихся африканских личностей, как Маркус Гарви