Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - [35]

В свой первый рабочий день в офисе я познакомился с большинством сотрудников компании, включая еще одного африканца, Гауру Радебе, с которым я делил свой кабинет. Он был на десять лет старше меня, исполнял обязанности клерка, переводчика и посыльного. Это был невысокий, коренастый, мускулистый мужчина, свободно говоривший на английском, сото и зулу, причем с предельной точностью, уверенностью и, при необходимости, юмором. Гаур придерживался твердого мнения по разным вопросам и всегда был готов подкрепить это мнение вескими аргументами. В черном Йоханнесбурге он был хорошо известной фигурой.

В то мое первое утро в офисе приятная молодая секретарша мисс Либерман (белая) отвела меня в сторону и сказала: «Нельсон, у нас здесь, в юридической компании, нет цветных барьеров». Затем она объяснила, что через какое-то время после начала работы в гостиную приходит посыльный, который приносит на подносе заваренный чай и несколько чашек. «В честь вашего появления у нас мы приобрели две новые чашки – для вас и для Гауры, – продолжила она. – Секретарши относят чай руководителям, а вы с Гауром будете пить свой чай, как и мы. Я позову вас с Гауром, когда принесут чай, и вы с ним сможете попробовать его из своих новых чашек». Она добавила, что я должен передать эту новость Гауру. Я был благодарен ей за заботу, однако сразу же понял, что эти «две новые чашки», о которых она так осторожно упомянула, как раз были свидетельством цветных барьеров, которых, по ее словам, в компании не существовало. Секретарши были готовы разделить с двумя африканцами заваренный чай, но не чашки, из которых его пили.

Когда я передал Гауру информацию мисс Либерман, я заметил, как изменилось выражение его лица: словно в голову ребенку пришла озорная идея. «Нельсон, – сказал он, – когда нас позовут на чай, ни о чем не беспокойся. Просто делай, как я».

В одиннадцать часов мисс Либерман сообщила нам, что чай принесли. Гаур, опередив секретарей и других сотрудников компании, подошел к чайному подносу и, демонстративно проигнорировав две новые чашки, в присутствии всех окружающих выбрал одну из старых. Наполнив ее до краев чаем, он добавил щедрые порции сахара и молока, медленно размешал их и принялся пить чай с весьма самодовольным видом. Секретарши недоуменно уставились на Гаура, а тот кивнул мне, как бы приглашая: «Теперь твоя очередь, Нельсон».

Я оказался в несколько затруднительном положении. Мне не хотелось ни обижать секретарш, ни отталкивать моего нового коллегу. Я остановился на решении, которое показалось мне наиболее разумным: я вообще отказался от чая. Мне тогда было всего двадцать три года, я только-только вставал на ноги и определялся как мужчина, как житель Йоханнесбурга и как сотрудник компании с белыми сотрудниками, поэтому я посчитал компромисс наиболее разумным выходом из этого положения. После этого всякий раз во время чаепития я отправлялся на небольшую кухню в офисе и пил там чай в полном одиночестве.

Секретарши не всегда так трогательно заботились обо мне. Однажды, когда я уже приобрел некоторый опыт, я диктовал белой секретарше какой-то текст, тут в офис вошел белый клиент, которого она знала. Она смутилась и, чтобы продемонстрировать, что не печатает под диктовку африканца, достала из сумочки шесть пенсов и сухо произнесла: «Нельсон, пожалуйста, сходи и купи мне в аптеке шампунь для волос». Я вышел из офиса и приобрел для нее ее шампунь.

Поначалу моя работа в компании была довольно примитивной. Я одновременно исполнял обязанности клерка и посыльного. Мне поручалось находить, оформлять и представлять руководителям необходимые документы, а также отсылать их по почте или самому доставлять их по всему Йоханнесбургу. Позже я стал составлять контракты для некоторых африканских клиентов компании. И все же, какой бы мелкой ни была эта работа, мистер Сидельский всегда объяснял мне, для чего она нужна и почему я ей занимаюсь. Он выступал в качестве терпеливого и великодушного учителя и стремился не только растолковать мне все детали закона, но и объяснить философию, лежащую в его основе. Его взгляд на закон был широким, поскольку он считал его инструментом, который можно использовать для изменения общества.

Излагая мне свои взгляды на закон, мистер Сидельский наряду с этим всячески предостерегал меня от политики. По его утверждению, политика выявляет в людях худшие качества, является источником проблем и коррупции. Он призывал меня избегать ее любой ценой. Он рисовал пугающую картину того, что может произойти со мной, если я уйду в политику, и советовал мне избегать компании людей, которых он считал нарушителями спокойствия и подстрекателями, в частности, Гауру Радебе и Уолтера Сисулу. Хотя мистер Сидельский уважал их способности, он питал отвращение к их склонности к политике.

Гаур, действительно, являлся нарушителем спокойствия в лучшем смысле этого слова. Он считался весьма влиятельным человеком в африканском сообществе, о чем мистер Сидельский не знал и даже не подозревал. Гаур Радебе был членом Консультативного совета в Западном туземном поселке, выборного органа в составе четырех местных жителей, которые контактировали с властями по вопросам, касающимся как этого поселка, так и других мест компактного проживания африканцев в районе Йоханнесбурга. Консультативный совет, обладая достаточно ограниченной властью, наряду с этим пользовался большим авторитетом среди народных масс. Вскоре я обнаружил, что Гаур был также видным членом как Африканского национального конгресса, так и Коммунистической партии.