Долгая дорога домой - [15]

Глава 2

— Эния не грусти, а то и я завою.

Девушка оторвалась от созерцания долины, раскинувшейся у подножия Крепости Жизни. Аликай стоял за ее спиной и смотрел вдаль, как и она. Интересно, что он там видел?

— Я не грущу, тебе показалось.

— Ты можешь лгать мне, но не лги себе. Это заведомо ложный путь ведущий в никуда.

Эния фыркнула. Отец настоял, чтобы Аликай во все время пребывания в Шерринг-Кросс был в образе человека. Он не спорил, но иногда своими высказывания ставил в тупик бывалых волшебников, чем несказанно веселил как отца, так и дочь. Никто кроме них двоих не знал, что за маской тринадцатилетнего мальчишки скрывается существо, прожившее на этом свете в десятки раз больше других.

— Это ты только что очередную умность сказал или, так говоришь от нечего делать?

— Вот еще. — Он фыркнул копируя ее в точности. — Есть занятия куда интереснее чем стоять с тобой на крыше и пялиться на то как крестьяне собирают пшеницу.

— Так не стой со мной. Куда я отсюда денусь?

— Никуда. — Он вздохнул, и плечи его поникли. — Но там объявился твой отец, так что это единственное место, куда он заявится в последнюю очередь.

— Ты тоже от него прячешься?

— Что значит тоже? Или ты…. — Его взгляд повеселел. — Я думал, тебе здесь нравится.

Он имел в виду Шерринг-Кросс, а не саму башню, но Эния поняла его и без пояснений. В последнее время они стали очень остро чувствовать настроения друг друга, и от этого становилось еще труднее общаться. Аликай никогда не выходил в обращении с ней за рамки слуги и телохранителя и казалось был всем доволен. Ей же никогда не удавалось быть для него хозяйкой. То и дело скатываясь на дружеский тон, она неизменно натыкалась на его невозмутимую вежливость, которая ранила ее больнее его насмешек. У нее никогда не было друзей в Шерринг-Кросс. И подруг тоже. Аликай не подпускал ее к себе, и она опять осталась в одиночестве и это притом, что каждый день ее окружали тысячи людей, готовых выполнить любое ее желание. Впрочем, ей без особого труда удавалось прятать нарастающее уныние, так, что никто не догадывался, что она медленно погружается в темные воды отчаяния. Только здесь, на самой высокой и потому самой защищенной башне крепости она могла предаваться одиночеству уже не душевному, а физическому.

— Нравилось первый месяц. — Ответила она и с неохотой пояснила, увидев на его лице недоумение. — Ты не подумай ничего такого, мне нравится учиться, но всякому рвению есть разумный предел и мной он давно пройден. А отец почему-то считает, что я еще не все узнала и нагружает меня так, что и спать некогда.

Аликай кивнул. Кто, скажите на милость, был вынужден спать последние три месяца при постоянно включенном свете.

— Так скажи ему, что ты устала, пусть даст тебе передохнуть. Он же твой отец в конце концов. Неужели не поймет?

— И не подумаю. — Она опять повернулась лицом к долине. — Раньше я всегда справлялась. Справлюсь и теперь.

Он не ответил. Только подошел ближе и встал рядом, перегнувшись через парапет и наблюдая за тем, как деревенские мальчишки носятся по лугу, беззаботно играя. Вот чья-то собака выскочила из кустов и с лаем понеслась за дразнившими ее мальчишками. Сорванцы бросились в рассыпную, запутав и тем самым обыграв животное. Еле слышный вздох и звериная тоска промелькнувшая во взоре, открыли девушке, что не она одна чувствует себя здесь словно в клетке. Ей явственно представилось, с каким бы удовольствием Аликай оказался на месте бессовестно обманутой шавки и задал мальчишкам жару.

Пребывание в тюрьме, вот во что превратилась ее жизнь. Под давлением мифической угрозы, любящие родители заперли ее в золотой клетке, заменив все те немногие развлечения, что у нее были, ненавистной учебой. Ее уже тошнило от учебников и от учителей. А на вековую пыль, покрывавшую библиотечные книги у нее развилась настоящая аллергия, заставлявшая заходиться приступами кашля в те немногие часы, когда она должна была спать.

— Давай сбежим отсюда.

Слова сами собой сорвались с языка и повисли в пустоте между ними. Аликай замер недоверчиво глядя на девушку и Эния поежилась под его осуждающим взглядом. Столько презрения в слабости и не желании бороться было в его взоре, что она стушевалась и опустила глаза в пол.

— И куда ты собралась бежать, если не секрет?

— Забудь, это была глупая мысль.

— Я рад, что ты это осознаешь. Пошли вниз. Становится холодно. Ты простудишься.

И Эния поплелась за ним следом. Аликай довел ее до комнат, которые она занимала одна, и отправился к себе. Будучи человеком он не мог постоянно находиться в ее покоях не вызывая подозрений. Поэтому занимал смежные с ней комнаты, имеющие внутреннее сообщение. Забежав к себе в спальню, Эния бросилась на постель и выплакала в подушку все слезы, что скопились за время жизни в Крепости. Они все как будто сговорились. И мать, отец и учителя, все они хотят превратить ее в подобие себя. Она думала, что хотя бы Айк разделяет ее чувства. Но и этот «зверь» ставил долг превыше собственных чувств.

И тогда она решила сбежать одна. Бросить все и всех и уйти. Вот только как покинуть крепость, где за каждым твоим вздохом следят волшебники, а проклятый оборотень не сводит с тебя глаз. Как? Как? Как обычный человек. Не всегда же она была магом. Было когда-то нормальное человеческое детство, когда даже мать не могла уследить за ней. Вот и воспользуемся былыми навыками. Авось пригодятся.