Долгая дорога домой - [3]

Так что задача была чисто техническая — усовершенствовать отдельные цепи, чтобы космический корабль мог точно попадать в любые желаемые точки пространства.

Но такая работа требовала изрядного количества времени, чтобы ошибки не завели корабль на планету или, что ещё опаснее — внутрь её, и больших экспериментальных работ по точной настройке блоков управляющей системы. Наиболее подходящим вариантом было создание опытного корабля с экипажем экспертов, которые могли бы проводить доработки, проверяя их на дальних прыжках. Так в США был создан «Эксплорер».

Ленгли просмотрел записи за прошлый год: неустойчивые прыжки от звезды к звезде, ругань и тяжёлая работа, счётчики, неустойчивое управление, медленная и упорная борьба за победу. Одну за другой перекраивали схемы, трудные и постепенные улучшения и, наконец, прыжок от Холата обратно к Земле.

С помощью философов Холата, чьи нечеловеческие умы, рассмотрев проблему со всех сторон, нашли окончательное решение, поставленная перед экипажем задача была решена, и сейчас «Эксплорер» возвращался домой, неся человечеству Вселенную.

Мысли Ленгли опять вернулись к мирам, которые он видел: удивительным и прекрасным, ужасным м мёртвым…

Затем он открыл последнюю страницу журнала и, не выпуская из руки ручку, записал: "19 июля 2048, 16 час. 30 мин. Вышли на расстояние 0,3 светового года от Солнца. Ошибка, предположительно — следствие не установленной разрегулировки двигателей. Подрегулировка производится в данный момент. Положение… "

Он проклял свою забывчивость и вернулся в пилотскую кабины снимать отсчёты звёздных координат.

Тощая угловатая фигура Блостейна висела в воздухе, остроносое лицо было запачкано смазкой, волосы растрёпаны более обычного.

— Не могу найти причины, — доложил он. — Мы проверили все, от мостовых сопротивлений до процессорной логики, вскрыли гиромагнитные ячейки, никаких признаков отказа. Может стоит распотрошить все?

Ленгли задумался. — Нет, — сказал он наконец. — Пожалуй, хватит.

Вошёл приземистый плотный Мацумото, его вечная жевательная резинка придавала лицу слегка придурковатый вид.

— Нашему кораблю просто не повезло с едой, — сказал он. — У него вдруг забурчало в животе. Все эти связи в сложных системах настолько запутаны, что больше похожи на человеческий организм, чем на машину.

— Да, — протянул Ленгли. — Блистательный ум в полном отчаянии от своего создания. Он уже снял координаты. Эфемериды дали ему положение Земли, и он настроил сверхпривод, учтя максимальное значение возможной погрешности. — Пристегнитесь и держите ваши шляпы, господа.

Он ничего не почувствовал, когда переключил главный тумблер. Да и что можно ощущать вне потока времени? А искра Солнца внезапно превратилась в тускло-багровый диск — это настроились светофильтры, ослабляя его блеск.

— Ура! — завопил Мацумото. — Жди меня, Гонолулу!

По спине Ленгли поползли мурашки. — Нет, — сказал он.

— Что?

— Взгляни на солнечный диск. Он недостаточно велик. Мы должны были оказаться в одной единице от него, а на самом деле оказались на треть далее.

— Нормально, — сказал Мацумото.

Губы Блостейна нервно дрогнули.

— Не так плохо, как могло быть, — сказал он. — Мы доберёмся на реактивной тяге.

— Это не самый лучший способ, — ответил Ленгли. — Мы думали, что система управления позволяет контролировать точку выхода с точностью около процента. Мы проверили это в системе Холата. Но почему мы не можем получить такую же точность в нашей системе?

— Ну и что? — нахальная физиономия Мацумото светилась довольством. — Мы можем использовать асимптотический способ?

Мысль о том, что, преодолев бесконечность, придётся прыгать рядом с Землёй, не достигнув её, была для Ленгли нестерпимой. Он отбросил это предложение и занялся приборами, пытаясь успокоить себя.

Они попали в плоскость эклиптики, и телескоп сразу же идентифицировал Юпитер. Затем приборы показали, что Марс и Венера должны быть примерно на той же линии. Но их не было.

Затем Ленгли, измотанный всем этим, осмотрелся вокруг.

— Положения планет неверные, — сказал он. — Мне кажется, что я узнал Марс… но он зелёный.

— Ты пил? — спросил Блостейн.

— Ни капли, — ответил Ленгли. — Глянь-ка в окуляр: вон диск планеты, на правильном расстоянии и в том же месте, где должен быть. Но он не красный, а зелёный.

Некоторое время они молчали.

— Есть идём, Сарис? — спросил Блостейн тихим голосом.

— Мне пока нечего сказать, — его глубокий голос был совершенно бесстрастен, но в глазах блестела мысль.

— К дьяволу! — Ленгли в отчаянии запустил двигатель. Солнечный диск прыгнул в экранах.

— Земля, — сказал Блостейн. — Я узнаю её в любом виде.

Планета висела в ночи, голубая и переливающаяся, рядом Луна — капля расплавленного золота. Слезы заполнили глаза Ленгли.

Он снова глянул поверх приборов, уточняя положение. Они были ещё в половине астрономической единицы от цели. Этого было достаточно для ракетных двигателей, но требовало времени, а Пегги ждала. Он установил приборы на точку выхода в трех тысячах километрах от Земли.

Прыжок!

— Теперь мы гораздо ближе, — сказал Мацумото. — Но мы не сможем проделать подобный манёвр ещё раз.