Долг сердца - [22]

Сейчас повсюду вводят стандарты. Хорошо это или плохо? Однозначно не скажешь. С одной стороны, продукт не должен быть ниже определенного уровня качества. Но, с другой стороны, он, по той же идее, не должен превышать и верхнего уровня. В кардиохирургии тоже расписаны многие стандарты. И в некоторых центрах отступление от них строго карается. Например, несколько лет назад к нам приезжал руководитель одного из таких центров в Германии. На утренней конференции по итогам работы за неделю я показал видео, снятое на операции, где была выполнена довольно сложная реконструкция митрального клапана с хорошим функциональным результатом.

Потом в частном разговоре гость сказал, что он, возможно, тоже будет оперировать таким образом, но вообще-то в его центре пластические операции запрещены, потому что нестандартны, а центр учебный. При митральном пороке всем выполняется протезирование клапана. Вот тебе и парадокс. Хороший центр, находящийся не в Африке, а в Германии, выполняющий несколько тысяч операций на сердце в год, а «шаг вправо, шаг влево – расстрел»! Хотя сохранение собственного клапана уже всеми признано приоритетным. Здесь же даже попытка сохранения запрещена изначально. И откуда возьмется прогресс? Ведь любая новая технология – это отступление от стандартов.

Чем отличается мастер от обычного хорошего работника? Умением найти правильное решение в нестандартной ситуации. Когда-то я изучал этот аспект в кардиохирургии. К нестандартным можно отнести не более 10 % операций, и то с натяжкой. А к казуистически редким – вообще единицы. Мне тогда пришла в голову идея написать книгу о казуистике в кардиохирургии. Впрочем, такие можно писать по любым специальностям. Главная идея в том, что казуистических ситуаций не может быть много ни у одного хирурга, что называется, по определению. Поэтому здесь нужен коллективный опыт. Кто-то должен стать «центром конденсации», связаться с большим числом своих коллег, собрать интересные и редкие наблюдения, как-то их систематизировать, объединить общей идеей и создать книгу. Руки пока до этого не доходят, но, может быть, кому-то деятельному и энергичному эта идея придется по душе. Буду рад поучаствовать.

Опыт – дело наживное. К большинству с годами он приходит сам естественным путем. Отсутствие опыта еще не есть ошибка. Другое дело, когда человек на ошибках не учится, а продолжает их игнорировать.

Ошибки не надо повторять. Я вспоминаю такую ситуацию. Для учебного процесса в медицине необходимо обеспечить как можно больше общения студентов с больными. Студентов много, а клиника не резиновая. Поэтому часть учебных групп отправляли на «базы», то есть в некоторые городские больницы, с руководством которых были достигнуты соответствующие договоренности. Выгода была обоюдная, так как со студентами обязательно работал преподаватель, который фактически дополнительно вливался в коллектив больницы, дежурил в ней, оперировал и т. д. Это, кстати, помогало молодым ординаторам быстрее встать на ноги, так как во многих больницах хирургическая активность была довольно высокой, особенно по ночам, а клиника занималась серьезной, но плановой хирургией. То есть в дневное время можно было трудиться в клинике, а по ночам – где-нибудь на «базе». Последнее не оплачивалось, но хирурги так устроены, что все хотят оперировать и находят в этом особое удовольствие даже без оплаты (до определенной поры, во всяком случае).

Однажды я дежурил на такой «базе». Ответственным хирургом по больнице был предпенсионного возраста врач, который сообщил мне, что он в своей жизни уже одну аппендэктомию сделал и поэтому все сегодняшние – мои. За ночь я удалил червеобразные отростки у четырех пациентов и довольный собой утром поехал в клинику. Поспать мне не довелось. Не было времени ни позавтракать, ни побриться. Это была суббота, но за всю мою жизнь суббота у меня никогда не была выходным днем. Неофициально, конечно, но если на работу приходят все, то вряд ли ты захочешь стать исключением. А по субботам Михаил Иванович Лыткин еще и делал обходы. Каждый лечащий врач представлял своих пациентов. Я доложил о своих, а когда мы вышли в коридор, Михаил Иванович спросил, почему я небрит. Не без некой гордости я сообщил, что дежурил в больнице и всю ночь оперировал. Но на Лыткина это впечатления не произвело. Мне было сделано внушение. Он всегда говорил мягко, но в то же время в его словах присутствовала колоссальная сила убеждения. Общая идея внушения состояла в том, что врачу приходить на работу небритым просто неприлично. Это не способствует его авторитету. Если я скажу, что мне стало стыдно, я не скажу ничего. Больше я никогда не позволил себе приходить на работу небритым. В редчайших случаях брился уже на работе, пока никто меня не видел.

Есть ошибки, характерные для хирургов. Они во многом лежат в области психологии. Если ты уже сделал пациенту операцию и считаешь, что выполнил ее хорошо, переубедить тебя, оперировавшего хирурга, в необходимости повторного вмешательства очень трудно. В этом есть свой резон. Именно ты видел все своими глазами, щупал руками и доводил до ума. Но с другой стороны, собственная причастность к операции накладывает явный отпечаток субъективности в дальнейшем. Если при этом речь идет о повторном вмешательстве, ранее не планировавшемся, то это как бы косвенно свидетельствует о некачественно или с какими-то недочетами сделанной первой операции. Такой поворот событий принять трудно. Даже если речь идет о послеоперационном кровотечении, что встречается нередко.