Долг платежом красен - [34]

Освещение здесь было соответствующим – часть факелов закреплены на стенах, а часть держали в руках четверо здоровенных парней. Ребятки выглядели как переборщившие с татушками бодибилдеры на подиуме. Хорошо хоть штаны надели. И все же интуиция, да и добытая информация о сектантах подсказывали, что эти артисты очень опасны. Особенно на пару с дамочками, прячущимися в тенях за их спинами.

Впрочем, одна из жриц все же вышла из сумрака, как только я выбрался из броневика.

Балахон с глубоким капюшоном не позволял мне ничего рассмотреть, а попытка прощупать ее эмоции оказалась не очень осмотрительной. По мне так резануло безумным хаосом чувств, что я тут же отключил все, что только можно.

Для начала эта странная дамочка выразительно протянула руку. Ее кисть и пальцы словно затянуло черной паутиной татуировки.

Как только слиток серебра лег в ладонь, а затем исчез в складках балахона, жрица подала резкий, шипящий и неприятно пощелкивающий голос:

– Старшая сестра ждет тебя, маг. Оставьте в машине всю мерзость, взятую с собой, кроме той, что нужно для ритуала.

Это было не слишком уж четкое распоряжение, но мне хватило информированности, чтобы понять, о чем и о ком идет речь. Первое, что я узнал о почитателях Великой Паучихи, так это об их ненависти к магии. Сектанты считали, что своими действиями чародеи корежат мир, нарушают гармонию и путают нити судьбы, сплетенные их богиней.

В общем, спорить я не стал. Снял серьгу и гривну, разместил все в свободных кармашках пояса, а сам пояс с остальными артефактами передал Анджею. А вот коробка с браслетами осталась в моей руке.

Конечно, можно было бы поразиться тому, как она могла узнать о наших намерениях, но, если бы у Коршуна, да и у меня тоже имелись сомнения в способностях паучих, нас бы здесь вообще не было.

Гена тоже снял защитный амулет и пояс с метательными клинками.

Особенно в такой предусмотрительности радовало, что в логово паучихи не придется идти в одиночку. Тем более без привычных артефактов.

Жрица едва заметно поклонилась и в сопровождении своего личного охранника с факелом в руке двинулась к стене пещеры.

То, что нас ведут сразу к главной паучихе этого гнезда, неудивительно – пятьдесят граммов самого востребованного в этом мире металла дают право на определенные преференции. Обычных посетителей, рассчитывающихся золотом, принимали младшие и средние сестры.

Наш путь лежал к огромной каменной шайбе, ребром прислоненной к стене. Но как только мы подошли, она со скрежетом откатилась, открывая узкий проход. Пройти можно было только по одному. При этом высотой коридор словно компенсировал малую ширину. Точно определить, насколько он высок, не получилось, потому что взгляд наткнулся на эдакий натяжной потолок из густой паутины. И что самое неприятное – по ней ползали здоровенные пауки.

У меня особой арахнофобии никогда не было, но все равно зрелище крайне неприятное. А если добавить слабое освещение от трепещущего пламени факела, совсем уж какой-то хоррор получается.

Хорошо, что коридор оказался не очень длинным. Через пару минут антураж вновь сменился. Из коридора мы вышли в небольшой восьмиугольный зал с низким потолком. Стены зала были гладкими, без украшения. Да и вообще, помещение казалось пустым, если не считать трех циновок в самом центре, одну из которых занимала довольно колоритная персона. Совершенно древняя старуха с седыми, скрученными наподобие дредов волосами, можно сказать, была противоположностью сопровождавшей нас жрицы. Вместо глухого балахона на ней была какая-то дырявая хламида без капюшона. Казалось, что наряд старухи пошит или даже слеплен из комковатой и неоднородной паутины. В итоге кожа старшей сестры была открыта намного больше, чем мне того хотелось бы. А уж если сравнивать густоту татуировок, то старуха сильно выигрывала – из-за почти сплошной сети черных нитей с паучьими силуэтами она вообще казалась негритянкой. Правда, от времени линии выцвели, и она была не черной, а скорее темно-серой. А вот лицо мастер татуажа пощадил процентов эдак на двадцать.

Первый же взгляд черных, как два провала, глаз тут же отбивал желание шутить. Казалось, что через ее глаза на тебя смотрит вечность. И это я не поэтические метафоры подбираю – ощущения были очень реальными.

– Я могла бы и сама рассказать, что вас сюда привело, но вы должны произнести это вслух.

– Уважаемая, – поборов внезапно накатившую неуверенность, произнес я, – мы хотим пройти ритуал опричников-побратимов.

Жрица требовательно перевела взгляд на Гену, и он сдавленно повторил мои слова.

Повинуясь жесту почти высохшей кисти, мы заняли места на циновках – я в наконец-то освоенной позе полулотоса, а Гена присел на пятки, как привык это делать на тренировках по айкидо. Кажется, это называется сэйдза.

Тряхнув головой, я выгнал лишние мысли, а когда посмотрел на жрицу, то наткнулся на ее насмешливый взгляд.

– То, о чем ты говоришь, маг, называется ритуал опричника. Так было раньше, когда честь познавших дыхание пустоты была чиста, а верность обычных людей крепка. Но сейчас честь и благородство извращенцев стали наивной сказкой, а обычные люди разучились доверять не только своим сюзеренам, но и вообще кому бы то ни было. То, что выродившиеся маги сейчас называют опричниной, лишь уродливая пародия на былые традиции. Ведь никто из господ не доверит слуге свои истинные чувства. Но вы ведь другие?