Долг платежом красен - [11]

— Э-э… ну… я… уже не помню, — пожал плечами папаша.

— А каков доход был в год перед смертью мамы? — да уж, только руками развел паршивец.

— Не подскажешь ли как у нас сейчас с доходами- расходами обстоят дела? — продолжаю засыпать его вопросами.

Он уже даже руками не разводит. Некоторое напряжение мысли в лице появилось. Мысли — это хорошо, а то давненько за ним это не наблюдалось. Ирвин и сестрички с очень серьезными лицами исподлобья наблюдают за отцом.

— Ли, доченька, не женское это дело вникать в хозяйственные дела, да и мала ты еще, — стараясь казаться спокойным, выдал папаша.

— Ты совершенно прав, об этом должны заботиться мужчины, но если у них нет ни мозгов, ни желания, то заботу о приданом приходится женщинам брать под свой контроль. Папочка, мне давно хотелось тебя спросить, вот ты много раз говорил, что очень любил нашу маму. Мы твои дети от горячо любимой женщины, почему же ты не любишь нас? — я задал свой вопрос серьезно и громко, чтобы все хорошо расслышали.

— Как ты можешь так говорить? Это неправда, что я не люблю вас! Я постоянно вам говорю, что люблю вас, — с возмущением, несколько картинно воскликнул граф.

— Любовь — это не слова! В первую очередь это забота. В чем выражается твоя забота о нас? — я сделал небольшую паузу и продолжил:

— Дела имения запущенны, замок требует ремонта, нет денег Ирвину и Рэму на обучение, из-за чего они не смогут сделать карьеру, чтобы самим иметь возможность зарабатывать, — вскочив и уперев руки в бока, почти ору я. Печальный наш папусик багроветь уже начал. Интересно, это от гнева или от стыда? Теперь главное не дать ему вставить ни слова.

— Твои дочери не имеют приданого. Кто нас возьмет замуж? Так и умрем старыми девами, сидя на шее у братьев, — побольше трагизма добавляю в голос, чтоб папуля возмущаться не начал.

Ирвин и сестрички уже смотрели на отца сердито и обличительно. Рэм же сидел более расслабленно и даже улыбался. Правда, несколько кривенько его улыбка смотрелась.

Поскольку, за все эти годы у них не возникло ни одной идеи, как поправить свое положение, то и не имеет смысла ждать от них чего-то путевого. Сейчас они способны только переругаться. Так что, надо самому выдавать направление движения.

— А вот теперь слушаем меня все очень внимательно, — максимально повысив голос, чуть ли не по слогам пропечатал я, — обвинения были нужны, что бы вы поняли, в каком дерьме мы сидим.

— Ли! Какие слова ты употребляешь? Это не прилично, — воскликнул отец с некоторым облегчением.

— Я называю вещи своими именами. И ходить вокруг да около не собираюсь. Упрекать друг друга в случившемся глупо. Лучшим решением будет, если мы все, без исключений, начнем работать над исправлением ситуации.

— Девочка моя, как ты похожа на свою прабабку, в честь которой ты названа, — задумчиво проговорил папуля, рассматривая меня, как будто в первый раз увидел.

— Знаю, и очень этим горжусь, — с улыбкой произнес я.

— А ты в курсе, Ли, что у твоей прабабки были несколько м-м… э… своеобразные способы достижения цели? — с некоторым трудом подбирая слова, промямлил папа.

— Ты хочешь сказать, морду била? Ну, если другие методы не работают, а этот дает нужный результат, то почему бы его и не применять. Пока она была жива, дела в имении шли хорошо. Уведомляю всех, что собираюсь держать под контролем все дела в поместье, и в случае необходимости, буду обращаться к проверенным бабушкиным методам, — на полном серьезе продекларировал я.

Мой внешний вид худющей и мелкой девочки, совершенно не вязался со словами. Все рассмеялись. Ну, вот как заставить их прислушаться к моим словам?! Просто беда с моей внешностью! Никто не хочет воспринимать меня и мои слова серьезно! Как, в таком случае, я смогу выполнить то, что пообещал?!

Наклонившись вперед, с еле сдерживаемой яростью, чуть ли не по слогам, произнес:

— Вы будете сильно удивлены, если все же захотите проверить степень воздействия бабушкиного метода. Запомните! Я не остановлюсь ни перед чем, но имение будет приносить доход, и у нас с сестрами будет приданное, а братья получат возможность сделать карьеру.

То ли убежденность в голосе, то ли предлагаемая перспектива понравилась, но все смеяться прекратили. Обдумав немного, все пообещали свое содействие на данном пути.

С этого дня все зажужжали и забегали. С раннего утра и до позднего вечера все время было расписано между учебой и тренировками.

Труба зовет.

Идем в поход

На битву с бедностью.

Вперед.

Немного освоившись в этом мире, я попросил Магистра передать указание управляющему прислать несколько мальчиков 14–16 лет. Желательно, чтоб были сиротами или младшие в семье, смышленые и хорошо бы, если бы знали грамоту. На следующий день, десяток парней ожидало меня в хозяйственном крыле замка. Передо мной стояли оборванные, грязные и худые подростки, исподлобья зло глядящие на меня.

— Эй, управляющий, ты, что им наплел? Чего это они на меня зверем смотрят? И почему они такие грязные? Ты что ж их ползком по оврагам до замка гнал? — не глядя на управляющего, я задавал вопросы, прохаживаясь вдоль нестройного ряда замарашек и всматриваясь в лица.