Долг – Отечеству, честь – никому… - [25]

Посмотрим. Увидим. Ну вот, уже смотрим. И что же видим: да, топор, с рукояткой прямо из-под мичманского воротника Карла Даля; острие лезвия возвышается над его головой. Теперь Казарский, он повыше профиля Даля, так-так… И вот оно, очевидное: этот самый топор и Казарский едва соприкасаются! Топор и Карл Даль – это единая композиция, не имеющая к флигель-адъютанту и прочим лицами, нарисованным рядом, никакого отношения.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: топор – это некий дамоклов меч (пусть – секира), висевшая над Карлом Далем после того, как его брат Владимир написал злополучный «пасквиль», затронувший честь и достоинство адмирала Грейга и его супруги. Пушкин эту историю знал; и вполне возможно, что Карл Даль в личной беседе с поэтом посетовал: на карьере брата можно ставить крест, я же хожу под дамокловым мечом – могут тоже расправиться… Через 4,5 года мичман Карл Даль скоропостижно скончается, и его убитая горем мать будет уверена, что сына отравили. Впрочем, это ничего не доказывает.

Ну а изображённый на картинке профиль Казарского всего лишь ближе всех прочих к Далю, над которым сверху топор. Всё!

Резюмируем: не нужно мудрствовать лукаво, притягивая за уши желаемое. Мало ли что кому покажется в пылу воспалённого воображения? Так и до смирительной рубашки недалече…

И это – первая точка.

* * *

Идём дальше.

А дальше – печальнее. Я так и не нашёл в сочинениях нынешних авторов той фамилии, которую так упорно искал. И данный факт очень-таки прискорбен. Хотя бы потому, что не люблю я гадать на кофейной гуще, да и вообще гадать; и уж тем более – ссылаться на чьё-либо мнение, не подкреплённое фактами. А подайте-ка мне, заблудшему, факты! Где факты – там истина. То ли Цицерон, то ли… Впрочем, не столь не важно.

Итак, не найдя искомую фамилию, придётся, как и обещал, называть вещи своими именами. Вот цитата из одной книги, посвящённой подвигу брига «Меркурий» и его командиру, – цитата, которая фигурирует и в глупыше-Яндексе: «В 1886 году популярный отечественный журнал «Русская старина» за июнь-сентябрь опубликовал воспоминания Елизаветы Фаренниковой, близкой знакомой всей семьи Казарских и лично Александра Ивановича. …Несмотря на всю сенсационность статьи о причинах смерти Казарского, публикация прошла незамеченной. Почему?».

Не буду называть автора, написавшего это. Тем более что он блестящий писатель-маринист, за что ему нижайший поклон. Но всё им (и не только им!) до сих пор написанное относительно смерти и последних днях Александра Казарского – внимание читатель! – всё ложь!

Именно потому, что мне так и не удалось в работах именитых и не очень «исследователей» найти хотя бы малелю-у-у-сенькую ссылку на человека, фамилию которого я так упорно искал. Фамилия эта – Горбунов. Не удивлюсь, если и тебе, читатель, она ни о чём не говорит. До поры до времени и во мне она не вызывала усиленного сердцебиения, пока не прочёл декабрьский номер «Русской старины» за 1886 год – журнала, на который «исследователи» в своих работах старательно ссылаются.

Так вот, приведённая мною выше выдержка из книги говорит (да простят меня коллеги-писатели!) только об одном: эту «Русскую старину», похоже, из них никто не читал. (Барабанная дробь!) Об Александре Ивановиче Казарском в этом журнале за 1886 год написано в двух номерах – июльском и декабрьском (но никак не «за июнь-сентябрь», как пишут некоторые «исследователи»). Важнее другое: воспоминания Елизаветы Фаренниковой опубликованы в июле, а в декабре появилась своего рода ответная статья, автором которой и был тот самый Иван Фёдорович Горбунов – известный в прошлом писатель и публицист, мемуарист и актёр. Считался одним из лучших мастеров исполнения устных рассказов. Популярность его как актёра была огромна: этого человека любили и простые люди, и члены Императорской семьи. К слову, Горбунов изображён в образе шута на картине К. Маковского «Смерть Ивана Грозного». В общем, колоритнейшая фигура – этакий Эдвард Радзинский тех лет, который, к сожалению, в наши дни напрочь забыт.

Так вот, будучи человеком многогранным и творческим, Иван Фёдорович Горбунов провёл собственное расследование этого дела. И для этого (в отличие от современных «исследователей») использовал то, что должен был использовать для настоящего исследования истинный исследователь – подлинное следственное дело по факту смерти флигель-адъютанта Казарского.

А теперь, уважаемый читатель, поиграем в демократию. Если у вас нет ни чуточки сомнения, что г-на Казарского отравили, и знать вы больше ничегошеньки не желаете, тогда предлагаю дальнейшее чтение прекратить, дабы не расстраиваться, изводя на нет свои несчастные нейроны, кои, как известно, не восстанавливаются. Ибо дальше фольклор на тему «потемневшие от яда эполеты» заканчивается, передав эстафету основанной на фактах документалистике. И скажем за это спасибо почившему в Бозе в конце позапрошлого века отменному мастеру своего дела Ивану Фёдоровичу Горбунову.

* * *

А начнём мы с «рассказа» (так назвал эти воспоминания Горбунов) Елизаветы Фаренниковой. Причём сразу оговоримся: июльский материал о Казарском журнала «Русская старина» назовём