Долг. Мемуары министра войны - [11]

Два других комментария Джона существенно повлияли на подход к работе, которого я в дальнейшем придерживался. Он упирал на значимость советов не только тех, кто озабочен текущими проблемами, но и тех, кого беспокоят проблемы завтрашнего дня. Мне предстояло в очень скором времени обнаружить, что вторых, интересующихся потенциалом будущих войн, намного больше и они имеют гораздо больше влияния, нежели первых, озабоченных требованиями текущей ситуации. И я постепенно превратился в главного надзирателя за тем, чтобы войска, участвующие в боевых действиях, получали все необходимое сегодня, а не когда-нибудь потом. Еще Джон подчеркнул, что крайне важно иметь независимых поборников предложения (призыв, обучение и оснащение войск) и спроса (потребностей командиров боевых частей). По его мнению, такие командиры могут занижать цифры в просьбах о пополнении, исходя из убеждения, что нужной численности в распоряжении министерства попросту нет. В результате я постепенно приучил командиров боевых частей сообщать мне желаемую численность личного состава и желаемый объем поставок, а решать, возможно это выполнить или нет, доверить министерству.

Я также обратился к своему старому другу Колину Пауэллу. Я был знаком с Колином почти двадцать пять лет, работал с ним в тесном контакте в администрациях Рейгана и Джорджа Буша-старшего. Будучи кадровым офицером, имея опыт руководства Объединенным комитетом начальников штабов, Колин не только хорошо изучил пентагоновские порядки, но и сохранил немало надежных контактов (и источников информации) среди военных. Я написал ему электронное письмо с конкретной просьбой: «Вы можете помочь прямо здесь и сейчас – пожалуйста, уведомите всех старших офицеров, с которыми общаетесь, что я вовсе не считаю, будто у меня есть хотя бы частичные ответы на наши трудные вопросы. Я научился внимательно слушать и ценить откровенность. При этом я, безусловно, уважаю профессиональный опыт и чужое мнение».

Разумеется, меня буквально завалили мнениями и советами, среди которых, скажу честно, здравых было мало, а также нелицеприятными характеристиками и противоречивыми оценками многих высокопоставленных гражданских и военных сотрудников Пентагона. Мягко говоря, нередко ко мне обращались люди, претендовавшие на должности, которые, как они полагали, неизбежно освободятся после «чистки» гражданской команды Рамсфелда, каковую я якобы затевал; также советовали поскорее собрать собственную «переходную команду», дабы она надзирала за министерством, его сотрудниками и внедрением изменений, которых от меня ожидали.

Вместо этого я использовал период «междуцарствия», чтобы принять важное решение касательно министерства; впоследствии выяснилось, что это было одно из лучших моих управленческих решений: я сказал себе, что приду в Пентагон один, без единого помощника или даже секретаря. Мне часто доводилось наблюдать, сколь негативное влияние на деятельность организации и на моральный климат в ней оказывает появление нового босса в сопровождении свиты. Всякий раз это производило впечатление враждебного поглощения и порождало ненужные обиды. Вдобавок новички обычно не имеют ни малейшего представления, как организация существовала и управлялась до их прихода. Значит, никаких «чисток». В разгар войны у меня нет времени на то, чтобы долго и вдумчиво подбирать новых людей, и роскошь обучения в процессе работы мы себе позволить тоже не можем. Аналогично нет времени на проведение процедур утверждения в должностях всевозможных политических назначенцев. Таким образом, я полностью сохранил персонал министерства, включая прежде всего Роберта Рангела на посту фактического директора по персоналу и Делонни Генри, личного доверенного помощника, начальника протокола и в целом весьма опытного и знающего сотрудника. Если с кем-то мы не сработаемся или не сойдемся характерами, все это можно уладить и позднее. В военное время, как мне казалось, преемственность является обязательным условием ведения дел, и я хотел тактично показать работникам Пентагона, что вижу в них команду способных и преданных своему делу профессионалов. И мне не пришлось разочароваться.

Одну вакансию, впрочем, требовалось заполнить незамедлительно – пост заместителя министра по разведке. Действующий заместитель, Стив Камбон, сам подал в отставку. Еще до своего утверждения я предложил эту должность другому старому другу и коллеге, генерал-лейтенанту ВВС в отставке Джиму Клапперу, чтобы взять на работу. Когда я был директором ЦРУ, Джим возглавлял Разведывательное управление министерства обороны (РУМО). Потом он вышел в отставку и стал директором Национального агентства геопространственной разведки (НАГР)[10], организации с громоздким и непонятным названием, отвечающей за все американские спутники с фотографическим оборудованием и за дешифрование полученных с орбиты снимков. Поскольку Клаппер был сторонником объединения всех разведслужб под началом авторитетного директора, обладающего реальными полномочиями по контролю разведывательного сообщества, в том числе военных агентств, он разругался с Рамсфелдом и потому, из чисто практических соображений, был вынужден покинуть НАГР. Прошло всего несколько месяцев с этого события, когда я предложил ему вернуться в правительство. В СМИ и на заседаниях в конгрессе разведывательные операции Пентагона часто подвергались разгромной критике, и я не сомневался, что привлечение человека с опытом и добросовестностью Джима достаточно быстро исправит эту ситуацию. Кроме того, я полностью ему доверял. Он неохотно согласился взяться за эту работу, но поставил твердое условие: чтобы я позвонил его жене Сью и сам объяснил ей, насколько важна именно его кандидатура. Ничего подобного мне раньше делать не доводилось, но я справился, и Сью великодушно простила меня за то, что национальные интересы в очередной раз мешают их семейной жизни.