Доктора Бесконечности - [60]

Всё могло измениться, но оставалось тем же. Его голос шептал. Лишь помочь ему покинуть это ужасное место и вселенная станет моей. Ничто не было предопределено, ничто. Прошлое было нереально, настоящее было нереально, будущее было нереально.

От такой перспективы мои сердца наполнились ужасом.

«Я есть тот, кем я есть!» — закричал я.

Я сбежал. Я вернулся в ТАРДИС, захлопнул за собой двери и бросился к пульту. Полёт из чёрной дыры… ещё когда я летел туда, я переживал о том, как буду возвращаться. Такие путешествия до меня не предпринимал никто. Теперь технические детали не имели значения. Я должен был сбежать, иначе всё будет потеряно.

Мой ТАРДИС добрался до горизонта событий без проблем, но как только мы достигли этого последнего препятствия, нас атаковали. В отсеке управления повсюду были зелёные молнии, я чувствовал, как расходуется энергия, как угасает вокруг моего корабля Вихрь Времени. Я чувствовал, что внешняя оболочка ТАРДИС аннигилирует. Я делал что мог, боролся с рычагами.

Мой ТАРДИС визжал и скрипел, пытаясь вырваться. Время и пространство… там они совсем другие. Вещество и энергия не такие, какими мы их знаем. Наконец, простояв у консоли целый час, я вырвался; подумал, что вырвался. Я запрограммировал резкий набор скорости, чтобы унестись из этого ужасного места.

Но, посмотрев назад, я увидел, что крошечная часть моего ТАРДИС всё ещё застряла в чёрной дыре. Я посмотрел ещё раз, и увидел, что его держит рука Ома, она тянула нас обратно в дверь.

Я запаниковал. Я сказал ТАРДИС лететь, улетать. Но это же была не пещера, не пасть морского чудища, это был горизонт событий чёрной дыры! Сбежать было невозможно.

Непреодолимое количество энергии, пытающееся вырваться из непреклонной силы. Загадка для математиков! Но нет, леди Ларна, вы абсолютно правы. По определению, либо энергии было недостаточно, либо горизонт событий должен был отпустить меня.

Энергии было недостаточно.

О, мой ТАРДИС пытался. Он боролся, тянул, растягивался, как резинка, тянул себя через больше размерностей, чем мы можем себе представить. Всё это время я был у консоли. Всё это время я понимал, что ТАРДИС не вырваться.

Мне оставалось сделать лишь одно: я покинул свой корабль в спасательной капсуле. Позади себя я видел ТАРДИС, его внешняя оболочка растянулась и запуталась в себе, система-хамелеон непрерывно меняла конфигурацию, пытаясь удрать. Но безуспешно.

Я видел, как мой ТАРДИС, растянувшийся уже в иглу длиной около светового года, прекратил сопротивление. Он начал падать, скользить обратно в чёрную дыру, словно тонущий моряк. Я слышал его телепатический зов на помощь, я слышал, как он умолял: «Не бросай меня, не оставляй меня в этой ужасной темноте».

Падая, он прорвал дыру во времени, словно осталась царапина от цеплявшегося когтя. Как будто в странице книги проделали дыру. Я видел страницы позади наших, другие времена и пространства. Не параллельные вселенные, а переписанные вселенные. Реальность — как школьная доска, а история и память, и вещество, и время — лишь нарисованное на этой реальности мелом. Столько всего не написано, или набросано лишь в общих чертах. Небрежное слово, взгляд не в тот переулок и… и всё может измениться. У повелителей времени есть такие возможности, возможность уничтожить планету или изменить прошлое девушки. Мы пожираем время, как жуки поедают листья, а бактерии поглощают труп. Это могущество пугает меня. Ничто не в безопасности, ничто не свято.

Но эти наблюдения были для меня бесполезны. Я был один. Я был за пределами чёрной дыры, но в печально известном районе космоса, не имея достаточного количества энергии ни для вхождения в Вихрь, ни даже для передачи на Галлифрей сигнала бедствия.

Я написал имя увиденного мною на клочке бумаги: «OHM». Древнее имя пленённого Бога.

Я дрейфовал, на поверхности моей капсулы формировался лёд. Еда и вода закончились, воздух застоялся. Я не знаю, сколько я дрейфовал. Сто лет? Тысячу?

Они явились, когда я спал, прожгли непроницаемые стены моей спасательной капсулы. Это были сборщики мусора, они вошли ко мне, в темноту. Они блестели, как рубины и изумруды, у них были металлические ноги с суставами в непривычных местах и со стеклянными шипами.

Раса насекомых, — подумал я. Своими фасеточными глазами они смотрели на меня, на окружавшие меня технологии.

Я сказал им, как меня зовут и откуда я. Это их заинтересовало. Они заговорили со мной. Они задавали вопросы. Я не знал, настоящие ли они, или же плоды моего воображения. Я уже был далеко за тем пределом, когда перестаёшь понимать разницу.

Они разобрали мою капсулу на части — их руки были словно раскладные ножи, они развинчивали, отдирали, пилили, снимая панели, кабели, вычислительное ядро, осветители, пружины моего кресла. Они оторвали образцы ковра, стен, ткани моего скафандра. Они передавали это всё назад, к себе в корабль, без отдыха, безжалостно изымая из капсулы всё, что можно было забрать.

Затем они принялись за меня. Они взяли образцы моих волос, кожи, крови, выделений моих желез, спинномозговой жидкости. Этого им было мало. Они на мгновение остановились, пообщались друг с другом чирикающими голосами, а затем забрали мои глаза. Один без усилий удерживал меня на полу, а другой залез на меня, протянул руки к моим глазам, и из его пальцев вылезли тонкие лезвия. Я почувствовал, как мои глаза вываливаются из глазниц, удерживаясь только глазными нервами. Затем я почувствовал, что нервы выползают, словно клинок из ножен. Я всё ещё мог видеть. Я почувствовал, что другой, который меня держал, наклонился вперёд. Я услышал жужжание пилы.