Доктор из Лхасы - [39]

Довольно долго мы разговаривали о том, что не перескажешь. Мне было тепло и уютно, как в погожий полдень. Золотистое сияние освещало поляну ярче солнечного света. Я был исполнен подлинной Любви. И вот мой Наставник, мой возлюбленный лама Мингьяр Дондуп, поднялся на ноги. В этот момент я заметил, что его ноги не касаются земли. Он поднял руки у меня над головой, благословляя меня, и сказал:

– Я буду наблюдать за тобой, Лобсанг. Я буду помогать тебе по мере своих сил. Но знай, что твой путь нелегок, и впереди тебя ждут многие удары судьбы. И даже сегодня тебе предстоит пережить еще одно потрясение. Крепись, Лобсанг, и терпи, как ты терпишь уже многие годы. Мое благословение да пребудет с тобой!

Я поднял глаза, и он растворился прямо перед моим взором. Образ исчез, а вместе с ним и золотое сияние. Ночные тени, казалось, приблизились, и подул холодный ветер. Над головой у меня куда-то вдаль неистово неслись облака. Маленькие ночные существа шуршали и попискивали в траве. Где-то в чаще, в предсмертной агонии закричало животное, став жертвой ночного хищника.

Некоторое время я не мог прийти в себя и стоял, неуверенно оглядываясь по сторонам. Затем я повалился на землю рядом с упавшим деревом и зарыдал, уцепившись руками в мох. Некоторое время я не был самим собой, несмотря на то, что многое знал и прошел серьезный курс подготовки в монастыре. Затем до меня донесся голос изнутри:– Не падай духом, дорогой Лобсанг, не падай духом, ведь это еще не все, ведь за наши усилия нам воздадут сторицею. Это не конец, и все то, что будет, должно осуществиться.

Пошатываясь, я поднялся на ноги и привел в порядок свою одежду и мысли. Отряхнув от сора руки, я продолжил свой путь по тропинке вверх, к ламаистскому монастырю.

– Что есть смерть? – думал я. – Я сам был по ту сторону смерти и вернулся. Вот теперь мой Наставник ушел из мира навсегда. Ему больше не страшны земные бедствия и страдания. Он ушел, и я остался один, совсем один.

С такими мыслями в голове я вошел в монастырь. У входа я встретился с несколькими монахами, которые тоже только что вернулись, но по другой тропе. Ничего не видя перед собой, я протиснулся между ними, вошел в самый темный закоулок храма, где на меня с пониманием и состраданием взирали священные образы. Я всматривался в Свитки Древних – красные полотнища с китайскими иероглифами, написанными золотой краской. Я видел, как поднимается к потолку и лениво повисает там, словно небольшое облако, душистый дымок никогда не гаснущих благовоний. Я забился в самый дальний угол, в подлинно святое местo и услышал вновь:

– Не падай духом, дорогой Лобсанг, не падай духом, ведь это еще не все, ведь за наши усилия нам воздадут сторицею. Это не конец, и все то, что предстоит, должно осуществиться. Не падай духом.

Я сел в позу лотоса и погрузился в медитацию о прошлом и будущем. Сколько я просидел так, я не знаю. Казалось, мой мир рассыпается вокруг меня на куски. Неприятности окружали меня со всех сторон. Вот и мой Наставник оставил этот мир. Однако он сказал мне: «Это не конец. Все это должно случиться».

Вокруг меня монахи занимались своими обыденными делами: подметали, готовили храм к богослужению, возжигали новые благовония, пели мантры. Однако ни один из них не помешал мне в моем горе, когда я одиноко сидел в углу храма.

Ночь подходила к концу. Монахи готовились в утренней службе. Эти китайские монахи в черных мантиях и с гладко выбритыми головами, на которых благовониями были выжжены особые отметины, казались мне подобными бликам в мерцающем пламени масляной лампы. Священник храма, на голове у которого была корона с пятью ликами Будды, прошел мимо меня, распевая сутру. Зазвонили колокольчики, возвещавшие о начале богослужения. Медленно поднявшись на ноги, я неохотно направился к Настоятелю. С ним я обсудил происшедшее и попросил у него разрешения не присутствовать на утренней службе в храме. Я сказал, что разбит горем и не хочу давать о нем знать другим молящимся.

– Это не так, брат мой, – ответил он, – у тебя есть повод для того, чтобы радоваться. Ты был по ту сторону смерти и вернулся оттуда, а сегодня ты встретился со своим Наставником и получил живое доказательство его состояния будды. Брат, ты не должен горевать, ведь вы с ним простились ненадолго. Останься на богослужении, брат, и возрадуйся. Ведь ты видел то, что дано видеть немногим.

«Я действительно много знаю, – думал я. – Я знаю, в частности, что смерть на земле есть рождение в Большую Жизнь. Я знаю также, что смерти не существует и что мы живем в Мире Иллюзий, и что наша подлинная жизнь начинается только после смерти. Ведь умирая, мы просто покидаем эту кошмарную сцену, эту землю, которая является всего лишь школой, куда мы пришли, чтобы подучиться. Смерть? Нет такой вещи. Почему же я так страдаю?»

Ответ пришел ко мне даже раньше, чем сформулировался вопрос. Я страдаю из-за собственного эгоизма, ведь я потерял человека, которого любил, и он теперь ушел туда, где я не могу с ним больше встретиться. Если я страдаю, значит, я и вправду эгоистичен, ведь этот человек ушел в прекрасные миры, и о нем не стоит беспокоиться. Я же по-прежнему привязан к этой грешной земле, оставлен здесь дерзать, страдать и выполнять задачу, которая является целью моей жизни. Подобно этому ученик школы учится в ней до тех пор, пока не сдаст выпускной экзамен. Затем, приобретя знания, он возвращается в большой мир для того, чтобы жить по-новому. Я эгоистичен, потому что хочу удержать моего возлюбленного Наставника на этой ужасной земле с тем, чтобы одному мне от этого было лучше.