Доктор Х и его дети - [34]

* * *

«Сон алкоголика краток и тревожен», — подумал Христофоров и принюхался. В квартире убедительно пахло блинчиками. Он сунул ноги в турецкие тапочки и заскользил войлоком по паркету в сторону ванной комнаты с зеркальным потолком и неоновой подсветкой душевой кабины, которую успел оценить ироничным «хм» накануне.

В стакане стояла одна зубная щетка. Христофоров представил Славыча, чистящего ею зубы перед тем, как выпить свой смертельно расслабляющий коктейль, и к горлу подкатила муть. Он выдавил пасту прямо в рот, махнул туда же пригоршню теплой воды и надул щеки. Когда вышел из ванной, во рту ощущалась легкая кислинка, обычная для похмельного утра.

Маргарита выглядела тускло, но действовала уверенно. Посреди стола стояло блюдо, на котором возвышалась стопка блинов с идеально правильной лунной поверхностью, изобилующей круглыми пятнами кратеров.

— Удивительно, у него была мука, — сообщила она.

— Возможно, у него была и та, которая из этой муки пекла, — заметил Христофоров. — Что вы знали о его жизни? Если ключи от квартиры есть у вас, это не значит, что их нет у кого-то еще. Не боитесь, что дверь откроется…

— Не боюсь, — отрезала Маргарита.

Христофоров сделал вид, что поперхнулся блином, и посмотрел на часы. Вспомнил, что метро в пяти минутах ходьбы — и сразу кольцевая. Оценивающе глянул на Маргариту.

— Раз уж вы пожелали сделать меня причастным к вашему падению, позвольте житейский совет опытного бытового алкоголика.

— Мое падение — на вашей совести.

— Тем более! Итак, совет: алкоголь лучше всего выспать. Если с вечера вам довелось много выпить, утром плюньте на дела и выспите все, что выпили. Чем больше пили, тем дольше спите. Организм может разбудить вас спозаранку. Помните: ему надо лишь попить и пописать, в исключительных случаях — поблевать, но никак не поработать. Если совесть, чувство долга или предчувствие гнева начальства гонят вас на работу, постарайтесь решить этот вопрос полюбовно, лучше с вечера, в крайнем случае — с утра, но ни в коем случае не ходите на работу.

— Но ведь вы же ходите!

— Я — продвинутый бытовой алкоголик, это другой уровень. Мои советы для начинающих, вроде вас. После того как вы официально оформили свой прогул под любым благовидным предлогом, приоткройте форточку, уложите тело в постель, вытяните ноги, пошевелите пальчиками, скажите себе: «Я свинья, прогульщик и горький пьяница. Сейчас, когда все честные люди и мои коллеги собираются на работу, толкаются в метро, клюют носом в автобусе, а скоро будут зевать на летучке, гордо именуемой в нашей больничке конференцией, я буду спать. Буду перекатываться в прохладной постельке с боку на бок, представляя, что я — тюлень. Буду ложиться на бочок и подгибать под себя ножки, представляя, что я — чудесно полосатый енот-полоскун в тесной уютной норке, укрывающий себя пушистым хвостом. Снаружи зима и экономический кризис. Но за лето я накопил столько жира, что хватит на долгие три месяца зимнего сна. Мне тепло и лень двигаться: жир отложился даже в хвосте, а на спине его слой достиг толщины в половину человеческого пальца. Я готов выйти из норки, только если наступит оттепель, в крайнем случае — когда протрезвею. Что случится раньше, не знаю…»

— Не хочу быть ни тюленем, ни енотом.

— И не надо, главное — спите. Спите до вечера, в крайнем случае — до обеда. Если вам хочется проснуться и кажется, что пора вставать, переворачивайтесь на другой бок — и снова спите. Спите до тех пор, пока не приснится кошмар, потому что если вы будете спать «через не хочу», он вам непременно приснится. Вот тогда вставайте, умойтесь и хорошо покушайте. А после позвоните мне и скажите, что я был прав. Если все сделаете верно, рассчитываю, что вы застанете меня уже по пути домой, и я расскажу вам новости с работы, которую вы с полным правом прогуляли.

На прощание он неловко чмокнул ее в щеку: скорее дежурно, чем лично, и потом думал об этой неловкости, пока скользил по толстому, бугристому слою льда до метро — центр города, а не посыпано. Возле второго подземного перехода остановился покурить. За спиной зашелестело. Он обернулся: на краю мусорки сидел воробей и трепал пустой мятый пакет из-под чипсов — поддевал клювом, пытаясь просунуть внутрь голову, теребил из стороны в сторону, злился, что не получается. Наконец уронил пакет на землю и принялся таскать его по тротуару, пытаясь высыпать остатки крошек.

Христофоров пошарил в карманах, подошел к ларьку и купил такой же пакет. Смял его, пожамкал между ладонями и, когда внутри фольги перестало лопаться и хрустеть, разорвал верхушку. Воробей продолжал поединок с пустым пакетом. Не зная, как его подманить, Христофоров неловким движением сеятеля сыпанул часть крошева на тротуар и прислонил широко раскрытый пакет к урне.

— Лучше бы людям помогали, — бросила на ходу пожилая женщина в сиреневом берете.

* * *

Шнырь семенил за воспитательницей, подтягивая штаны, — те всё норовили сползти с плоского зада. Его болезненная худоба значилась отдельным пунктом в списке забот Христофорова, которому все никак не удавалось откормить Шныря на больничных харчах.