Доктор Джонс против Третьего рейха - [15]

Индиана также на всякий случай оглянулся. Сзади никого не было, если не считать сержанта, который неспешно шел следом. Гигант-дебил остановился, повторив маневр своего шефа.

— Мы говорили об археологии, мистер Питерс.

— Да-да, разумеется. Я лично склонен полагать, что объяснение активности немцев простое, лежит в плоскости низменной корысти. Например, их могут интересовать драгоценности — алмазы, золото, — или иные ценности, связанные с древностью. Материалы, подобные тем, что лежат в папке, на меня не очень действуют.

— Зачем же вы тогда мне ее дали? — спросил Индиана, переложив папку из руки в руку.

— Хорошо, что напомнили! — обрадовался майор. — Хотел вас попросить, но чуть не забыл. Не могли бы вы выступить в качестве эксперта, высказать свое мнение о прочитанном? Мы проверили вашу благонадежность, мы вам доверяем, так что в этом смысле все в порядке…

— Польщен, — сказал Джонс.

— Вы стопроцентно наш, профессор, — продолжал майор. — Заявляю совершенно искренне, я ведь смотрел ваше досье. Стопроцентно, несмотря на вашу русскую маму, упокой Господь ее душу. У нас нет оснований подозревать ее в каких-то связях с царской разведкой, как и вас — с советской… Между прочим, хорошая у вас шляпа, я еще в прошлый раз обратил внимание. Не дадите взглянуть?

— Зачем? — неожиданно занервничал профессор.

— Люблю ковбойские шляпы, хоть сам и не могу их носить. Рост не позволяет. А то надел бы настоящий стетсон, полумексиканский вариант…

— У меня на голове не стетсон.

— О, разумеется. На Юге покупали?

— Нет, еще в Старфорде, когда мальчишкой был, — Джонс снова оглянулся. Никто на него не смотрел, однако снимать шляпу он все же не рискнул. — Послушайте, майор, у меня нет времени на пустую болтовню. Лекция скоро.

— Я упомянул об Аненэрбе. Вы знаете, что это такое?

— Какой-нибудь новый музей, наверное. Я о таком раньше не слышал. Немцы что, свозят туда результаты своих поисков?

— Поразительно, — сказал разведчик. — Впрочем, очень типично. Гигантский спрут опутал всю германскую науку, подмял все ведущие университеты Германии, все научные кадры, но о нем никто в мире не слышал. Нам бы в Америке научиться так хранить стратегические секреты… Это исследовательский центр, крупнейший в нынешней Германии, с многочисленными филиалами, с практически неограниченным финансированием. Руководителем археологического отдела является фон Урбах, как я уже сказал, ученый без имени, но все-таки ваш коллега, доктор Джонс. Райнгольд Урбах.

— Урбах, Урбах… — пожевал фамилию доктор Джонс. — Нет, не знаком. И работ не читал.

— Если честно, то и мы об этом парне не знаем ровным счетом ничего. Так вот, возвращаясь к Египту…

— Я понимаю, в двадцатые годы Египет копали все, кому не лень, — возмутился Джонс. — И все чего-то находили, были большие успехи, привлекающие внимание общественности. Я и сам этим баловался по молодости. Даже мой отец, не к послеобеденному отдыху будь упомянут, и тот бывал у подножия пирамид. Но ведь мода на пирамиды давным-давно прошла, там выкопали землю до самого гумуса![12]

— И все же, — терпеливо сказал разведчик. — Наши сведения достоверны, мистер Джонс. А теперь я прошу вас быть предельно внимательным, поскольку мы с вами подошли к тому, ради чего я был вынужден рассказать вам столько всякой всячины.

— Я готов, — улыбнулся Индиана. — Я всегда внимателен, в том числе и когда сплю.

— Наши радисты перехватили немецкий радиообмен, точнее, две радиограммы — первая из Каира, вторая ответная, из Стамбула. Дешифровальщикам удалось их прочитать. Обе были помечены, как экстраважные и экстрасрочные, в первой говорилось, что приходит время «кулона», и если его немедленно не найдут, Тотенкопф сделает всем очень плохо, а вторая отвечала, мол, предмета, условно именуемого «кулон», у Александера Орлоффа нет, ищем, потерпите. Вы понимаете, профессор? Именно с этих радиограмм и начался наш интерес к таинственному Орлоффу, именно с них начались наши поиски. Кстати, совместная статья, подписанная фамилиями Орлофф и Кэмден, как раз из области египтологии.

— Что вы хотите от меня? — звенящим голосом выговорил Индиана. — Мои мозги напичканы бесполезной для вас информацией, а в карманах у меня пусто. Правда, я неплохо владею оружием, но агент из меня все равно никудышный, потому что, как я вам уже признавался, я ненавижу змей и не умею притворяться.

— Какой догадливый! — расхохотался майор Питерс. — Нет, агентом мы вас делать не собираемся. Пока. Но если существует шанс, что Лилиан Кэмден отдаст или разрешит сфотографировать «кулон» кому-нибудь, кроме Орлоффа, то только вам. Вам, и больше никому, это очевидно. И я советовал бы поторопиться, мистер Джонс, ведь вполне могут отыскаться желающие применить к слабой женщине особые меры воздействия.

— Надеюсь, вы не входите в их число.

Разведчик искоса глянул на Индиану.

— В нашей работе ничего нельзя гарантировать. Однако прошу понять меня правильно. Я имел в виду наших врагов — тех, с мирными тибетскими свастиками на стягах.

— Тотенкопф, — задумчиво произнес профессор. — В переводе «Мертвая голова»… О какой «Мертвой голове» говорилось в радиограмме?