Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере - [50]
— Да, вот у меня подруга лечилась платно, ни на какой учет ее не ставили. Она уже забыла, чем болела.
— Я слышала, что при беременности может быть рецидив.
— Если заразиться заново — точно будет!
— Нет, я не об этом. Говорят, что и через несколько лет после болезни на фоне беременности могут взять и вылезти четыре креста.
— Просто так они не вылезут!
— Ну, вроде как перестройка в организме…
— Вы меня заинтриговали, сейчас у доктора спрошу! Может, соберусь когда рожать — надо же быть в курсе.
— Вот не пойму — почему врачи точно не говорят, сколько времени проходит от заражения до заболевания?
— Потому что сами об этом ничего не знают!
— Здесь трудно сказать, это вам не корь.
— Жаль, а то куда проще было бы…
— Да, проще.
В диспансере два специализированных сифилидологических кабинета — мужской и женский. Данилов сразу же обратил внимание на то, что очередь у мужского кабинета молчаливая, никто ни с кем не то что словом — взглядом не обменяется, а в очереди у женского кабинета беседа не смолкает. Все больны одним и тем же, чего уж тут стесняться?
Доктор Игорь Венедиктович, «тянувший», как он сам выражался, мужской сифилидологический кабинет, шутил:
— Есть путь воина, есть путь из варяг в греки, а большинство моих пациентов следует пути Карлсона. Путь Карлсона — уходить и возвращаться бесконечно. Только его с учета снял, ну, думаешь, все! Как через месяц-другой у дверей знакомая физиономия. «Здравствуйте, доктор, я опять к вам!»
В чем-то он был прав — от болезней, которые являются следствием определенного образа жизни, невозможно избавиться навсегда, не меняя этого самого образа.
С Игорем Венедиктовичем постоянно происходили какие-то происшествия, вызывающие начальственный гнев. Причиной тому был не то чтобы длинный, но какой-то несдержанный язык доктора. Нередко на Игоря Венедиктовича накатывало желание называть вещи своими именами, и тогда он мог ляпнуть что-нибудь такое, незабываемое, как, например, посоветовать врачам из поликлиники назначать поменьше анализов на реакцию Вассермана, чтобы не создавать себе и венерологам лишней работы.
Последним «шедевром» Игоря Венедиктовича стало его выступление в отношении профилактики венерических заболеваний на собрании сотрудников диспансера. Собрание почтила своим присутствием заместитель начальника окружного управления, при которой Марианне Филипповне не хотелось заниматься критикой недостатков. Однако же и провести все собрание, как выражаются музыканты, «в мажорном ключе» тоже было нельзя — хоть один недостаток разобрать на нем надо, чтобы подтвердить свою несколько пошатнувшуюся репутацию требовательного и строгого руководителя. После недолгого раздумья Марианна Филипповна решила показательно «пропесочить» Игоря Венедиктовича, тем более что вроде как было за что — пофигистичный доктор второй месяц не мог развесить в кабинете два плаката, выданных ему главной медсестрой. Плакаты напоминали о вреде случайных связей и незащищенных половых контактов. Самое то для сифилидологического кабинета.
— Игорь Венедиктович, почему вы саботируете профилактическую работу? Разве так трудно прикрепить на стену пару плакатов? Или прикажете мне самой этим заняться? — последний вопрос главного врача был чисто риторическим — никто из подчиненных приказывать ей, конечно, не мог.
По уму виновному полагалось встать, кратко покаяться и пообещать сразу же после собрания развесить наглядную агитацию во всей ее красе. Две минуты — и вопрос исчерпан.
— Марианна Филипповна, мы вот столько говорим о профилактической работе, — стоило Игорю Венедиктовичу начать, как главный врач поняла, какую ошибку она совершила, — но совершенно не задумываемся или делаем вид, что не задумываемся о том, кому она вообще нужна, эта профилактика? Разве что типографиям, печатающим буклеты, брошюры и плакаты? Нам, врачам, профилактика нужна только на словах, ведь если народ перестанет болеть, то мы останемся без работы!
Гул одобрения прокатился по залу.
— Я вас поняла, Игорь Венедиктович, — главный врач попыталась спасти положение.
— Мне кажется, что доктор хочет еще что-то сказать, — обернулась к ней заместитель начальника окружного управления.
— Вы еще не все сказали? — спросила главный врач.
— Не все! — подтвердил Игорь Венедиктович. — Я еще про пациентов не сказал. Думаете, нашим пациентам нужна профилактика? Ошибаетесь! Как сказал мне один из них: «Я, доктор, когда аппетитную бабу вижу, в первую очередь думаю о том, как я ее трахать буду и уже потом, после того, начинаю думать о последствиях!» И чего ради мы дружно валяем дурака? Лучше бы развесили по кабинетам и коридорам какие-нибудь жизнеутверждающие картины!
— Какие именно? — поинтересовалась высокопоставленная гостья.
— Порнографические плакаты! — подсказал с места Кобахидзе.
Президиум, в отличие от зала, смеяться над шуткой не стал.
— Кроме порнографических плакатов можно пейзажи, абстракцию, — продолжил Игорь Венедиктович, когда смех затих. — Да что угодно, только не этот вот маразм в стиле «случайная связь промелькнет как зарница, а после быть может болезнь и больница».
Популярный плакат восьмидесятых годов прошлого века давно стал притчей во языцех, каноническим примером.
Эта книга предназначена для тех, кто не привык киснуть перед телевизором или зависать над смартфоном. Она для любознательных людей, которые готовы дать пищу уму, вспомнить давно забытое или узнать что-то новое. Эта книга – не учебник, не руководство и не задачник, а сборник бесед на химические темы. Форма подачи материала легкая и ни к чему не обязывающая. Каждая глава начинается с чего-то «отвлеченного», что на первый взгляд может вообще не иметь никакого отношения к химии, а затем разговор от отвлеченного переходит к конкретному.
Перед вами – один из самых увлекательных романов Андрея Шляхова. Холодный кафельный пол, угрюмые санитары, падающие в обморок студенты-медики. Бывалый доктор Данилов оказывается в морге, к счастью пока как сотрудник этого таинственного учреждения. Изнанка жизни патологоанатомов еще страшнее, чем видится нам, простым обывателям. Вперед, в царство Аида, только не оглядывайтесь и не закрывайте книгу – все самое интересное только начинается.
Много куда закидывала судьба доктора Данилова, но выступать в роли судебного эксперта ему еще никогда не доводилось. Впрочем, выступить ему так и не довелось, но он старался сделать все возможное для защиты несправедливо обвиненного коллеги… «Правосудие торжествует даже в тех случаях, когда у него нет для этого оснований», говорил Конфуций.
Склиф – это не институт и не больница. Это особый мир. Доктору Данилову посчастливилось» устроиться на работу в место, которое называют и «Кузницей здоровья», и «Фабрикой смерти», и «Главной помойкой Минздрава».Вы знаете, сколько существует способов самоубийства и что делают с несостоявшимися смертниками врачи? Что хуже – отравиться дорогим героином или дешевым нашатырем? Герои и подлецы, циники и святые…Некоторые говорят, что Склиф – это нечто среднее между бойней и церковью.Сколько можно продержаться в главном институте Скорой помощи Данилов не знал, тем более, после одного страшного случая.
Покидая Москву, доктор Данилов и представить не мог, в каких условиях ему придется работать в провинции. Ужас, ужас. Ужас и еще десять раз ужас — вот что такое сельская больница. Столичная медицина отличается от провинциальной ровно настолько, насколько Москва отличается от всей остальной России.Но, тем не менее, и здесь живут люди. Если попадете в Сельскую больницу, не спешите отчаиваться. Некоторым счастливчикам удается выйти отсюда живыми…
Психиатра из диспансера Савелия Лихачева просят расшифровать загадочные убийства, на первый взгляд не связанные между собой. В районе Останкино орудует маньяк. Оперативники не могут найти никаких зацепок. Возможно, медицинские познания в области человеческой психики помогут найти оборотня.Новое развитие бестселлеров цикла «Приемный покой» от Андрея Шляхова.
Много ли мы знаем новозеландских писателей? Знакомьтесь: Маргарет Махи. Пишет большей частью для подростков (лауреат премии Андерсена, 2007), но этот роман – скорее для взрослых. Во вступлении известная переводчица Нина Демурова объясняет, почему она обратила внимание на автора. Впрочем, можно догадаться: в тексте местами присутствует такая густая атмосфера Льюиса Кэррола… Но при этом еще помноженная на Франца Кафку и замешенная на психоаналитических рефлексиях родом из Фрейда. Убийственная смесь. Девятнадцатилетний герой пытается разобраться в подробностях трагедии, случившейся пять лет назад с его сестрой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Жизнь продолжает свое течение, с тобой или без тебя» — слова битловской песни являются скрытым эпиграфом к этой книге. Жизнь волшебна во всех своих проявлениях, и жанр магического реализма подчеркивает это. «Револьвер для Сержанта Пеппера» — роман как раз в таком жанре, следующий традициям Маркеса и Павича. Комедия попойки в «перестроечных» декорациях перетекает в драму о путешествии души по закоулкам сумеречного сознания. Легкий и точный язык романа и выверенная концептуальная композиция уводят читателя в фантасмагорию, основой для которой служит атмосфера разбитных девяностых, а мелодии «ливерпульской четверки» становятся сказочными декорациями. (Из неофициальной аннотации к книге) «Револьвер для Сержанта Пеппера — попытка «художественной деконструкции» (вернее даже — «освоения») мифа о Beatles и длящегося по сей день феномена «битломании».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Сборник посвящен памяти Александра Павловича Чудакова (1938–2005) – литературоведа, писателя, более всего известного книгами о Чехове и романом «Ложится мгла на старые ступени» (премия «Русский Букер десятилетия», 2011). После внезапной гибели Александра Павловича осталась его мемуарная проза, дневники, записи разговоров с великими филологами, книга стихов, которую он составил для друзей и близких, – они вошли в первую часть настоящей книги вместе с биографией А. П. Чудакова, написанной М. О. Чудаковой и И. Е. Гитович.
«А-А-А-А… Рожааююю..!» После работы на Скорой помощи доктор Данилов не думал, что его сможет что-то еще удивить и напугать в этой жизни. Не думал, пока не устроился в обычный московский родильный дом, после чего и началась эта История. Все жуткие и смешные рассказы, которые вы когда-либо слышали об этом месте — правда. Но это только верхняя часть айсберга. Андрей Шляхов знает, о чем говорит. Он сам был врачом. Мужчины, покиньте помещение! Слабонервным тут не место!
«Вам интересно узнать, как на самом деле проходят будни в сумасшедшем доме? Звери-санитары и не совсем нормальные врачи – именно с этим сталкивается доктор Данилов, когда благодаря весьма странным обстоятельствам попадает в „желтый дом“. Добро пожаловать, дорогой читатель! С уже полюбившемся многим героем вы узнаете, в какой цвет обычно выкрашены палаты и что происходит, когда звучит команда „отбой“. Действие романа Андрея Шляхова разворачивается в зловещем, абсурдном, но очень интересном месте. Как говорил Кастанеда: «мы боимся сойти с ума.
В этой книге собраны самые яркие, искрометные, удивительные и трагикомичные истории из врачебной практики, которые уже успели полюбиться тысячам читателей.Здесь и феерические рассказы Дениса Цепова о его работе акушером в Лондоне. И сумасшедшие будни отечественной психиатрии в изложении Максима Малявина. И курьезные случаи из жизни бригады скорой помощи, описанные Дианой Вежиной и Михаилом Дайнекой. И невероятные истории о студентах-медиках от Дарьи Форель. В общем, может, и хотелось бы нарочно придумать что-нибудь такое, а не получится.