Доктор 4 - [12]

— Точно. Я жду ребёнка и примеряю на себя роль главы семьи.

— Удивил. — Через целых две минуты полной тишины ошарашено признаёт директриса. — Если честно, считала тебя самым взрослым из всего лицея. По крайней мере, в этом году…

— Вы считаете, что у меня это по недомыслию и по неопытности? — настаёт моя очередь смеяться.

Директриса молчит в ответ, сочувственно глядя на меня.

— Жанна Маратовна, я очень тронут тем, насколько близко к сердцу вы восприняли мои личные обстоятельства, но даю вам честное слово: я полностью контролирую ситуацию и у меня всё в порядке. В вас сейчас просто говорит стереотип по отношению к моему возрасту. Спасибо огромное, — улыбаюсь, — но давайте вернёмся к совету. Буду за него очень благодарен.

— Мне не просто переключаться с мысли на мысль, погоди, — качает головой директриса. — Ошарашил… Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.

Она встаёт, подходит к двери, закрывает её на ключ и возвращается обратно, протягиваю руку к смартфону:

— У тебя какой урок первый?

— Физкультура. Пришёл только с вами поговорить.

— Тьфу ты, ты ж от неё вообще освобождён. — Директриса откладывает смартфон на край стола. — Думала, кого из учителей предупреждать, что тебя на первом уроке не будет…

— Слушайте, вы так близко к сердцу всё приняли, что мне теперь даже неудобно за то, что вас втравил, — признаюсь ей. — Давайте попробуем вас успокоить? У меня есть своя квартира, в хорошем районе, в новом доме, тут практически рядом. У меня есть работа, на которой меня недавно повысили, и доход от которой выше, чем в среднем по городу даже среди взрослых. Плюс перспективы по этой работе. Эта работа мне очень нравится, и я видел не много взрослых, которые так же радовались бы своей работе. Я имею решение суда о свой дееспособности, что косвенно говорит в пользу того, что думать я умею. Пожалуйста, не волнуйтесь!

— Шестнадцать лет, — как-то заторможено отвечает директриса. — Шестнадцать лет… И ведь не скажешь ей сейчас, что я вовсе не так молод, как кажусь именно ей. Бросаю на неё частоту покоя, плюс «надавливаю», поскольку она собирается чуть ли не всерьёз расстроиться.

— Жанна Маратовна, пожалуйста, не расстраивайтесь. У вас правда нет причин переживать, меня всё устраивает. Если возможно, давайте лучше вернёмся к совету?

— Ладно. — Директриса хлопает обеими руками по подлокотникам своего кресла. — Если как мать, то давай разговаривать профессионально. У моего сына не было бы ни единого шанса не ответить мне на вопросы, которые я посчитаю нужным задать. Готов?

— Да, — отвечаю чуть удивлённо.

Кажется, я недооценил степень её серьёзности в профессиональных вопросах. Но отыгрывать назад сейчас будет неправильно. Впрочем, что мне терять?

— Ну тогда первое. Кем ты себя видишь через пятнадцать лет? Или, скажем, к тридцати годам? — её частоты и эмоции сейчас поразительно похожи на мышление Тамима, когда он меня опрашивал, пытаясь закамуфлировать мягкий допрос под вежливую беседу.

В отличие от Тамима, у Жанны сейчас чётко видныте же нотки, которые были у Лены, когда она в коляске укачивала ребёнка на улице.

— Я понимаю ваш вопрос. — Осторожно подбираю слова, поскольку врать не хочу. — Но для меня он состоит из двух частей. Отвечаю на первую: я вижу себя счастливым отцом семейства, который занимается своим делом, который открыл свою генную лабораторию и который не переживает, как сегодня, за безопасность своих близких в среднесрочной перспективе. Это за жену, детей, на трёх-пятилетнем отрезке времени, — расшифровываю подробно.

— И снова неожиданно, — широко открывает глаза Жанна. — Судя по твоему вступлению, есть какой-то подвох? С чего это тебе сейчас переживать за безопасность?

— Знаете, возможно, сейчас буду чуть более многословен, чем обычно, но если вы не против… — Жанна кивает и расслабленно откидывается назад. — Тот факт, что мы ждём ребёнка, уже что-то меняет в моём восприятии. И все события вокруг я теперь воспринимаю не как школьник, у которого вся жизнь впереди, а времени ещё чуть ли не век. А как глава семьи, которому за эту семью полностью отвечать. Во всех смыслах. Вот с этой точки зрения, многие события, которые раньше не привлекали моего внимания, теперь вызывают совсем другие эмоции.

— Ты никогда так подробно не останавливался на своих эмоциях, Стесев, — улыбается Жанна. — Я вижу, что тебе сейчас немного неловко. Хочешь чаю?

— Если возможно.

Пока Жанна кипятит воду в чайнике, продолжаю.

— Вы, понятно, не в курсе моих личных обстоятельств, потому нужно дорассказать кое-что ещё. Буквально несколько дней назад отец моей второй половины предложил нам с ней переехать в Дубай.

— Однако! — присвистывает Жанна. Чего за ней раньше не водилось. — Держи, — она подвигает ко мне чашку, в которой заваривается какой-то сильно пахнущий сорт зелёного чая. Впрочем, пахнет приятно.

— Я по нему тогда увидел, но не мог по ряду причин расспрашивать, — продолжаю, подвинув чай к себе, — что он владеет какой-то информацией, которую нам двоим просто не сообщает. И что его предложение переехать на некоторое время в другую страну, где у него лично, кстати, очень неплохие позиции, вызвано чем-то б