Ш. опустил спичку. От колебания воздуха пламя задрожало, поблекло и угасло совсем. Еще секунду после этого красный глазок тлеющей спички светился возле пальцев Ш., пока не исчез. Ш. бросил спичку на пол. Вытянувшись на скомканных одеялах, он зевнул. Затягиваясь, он заставлял тлеющий кончик сигареты вспыхивать и потрескивать.
Маленькое квадратное окошко в задней стене гаража рассеивало собравшуюся вокруг него темноту. Ш. выглянул в сад. Он был сейчас бесформенным сгустком темноты, над которым возвышалась крыша старого здания, различимая на более светлом фоне затянутого облаками неба. Под самой крышей, сквозь маленькое окошко, пробивался маленький, очень слабый огонек.
Ш. продолжал курить сигарету до тех пор, пока окурок не обжег ему пальцы. Не торопясь, он наклонился к другому краю лодки и, перегнувшись через борт, затушил окурок о пол. Подув на пальцы, чтобы избавиться от пепла, он принял прежнее положение. Свободно откинув голову назад, Ш. продолжал бездумно смотреть в темноту окна.
По небу скользили тяжелые дождевые облака, постепенно исчезая в темноте, за крышей стоящей рядом старой конюшни. Ш. снова зевнул и опять уставился в темноту сада.
Забыв про свое стадо, молодой человек наклонился вперед, так что плечо девушки коснулось его груди и рук. Она сидела в пол-оборота к нему, и ее волосы щекотали его щеку. Молодой пастух ощущал исходящее от них тепло, вдыхал пьянящий запах молодого тела, томимого летним зноем.
Рядом не было ни души. Овцы могли позаботиться о себе сами. Сквозь сжатый кулак пробивалось слабое жужжание пойманной мухи. Ее рука остановилась на полпути в нерешительности.
Она ждала.
Он ждал.