Он спустился вниз, зовя сестру, толкнул дверь малой гостиной. И сразу увидел конверт на каминной полке. Его имя, ее почерк. Он в три прыжка оказался у камина, схватил конверт и вскрыл его. Когда он развернул записку, ему показалось, будто чей-то ледяной кулак ударил его в солнечное сплетение.
«Иен, дорогой!
Ты снова уехал, и нет сержанта Гибсона, который сказал бы мне, где ты. Я собираюсь провести конец недели с Питером и его родителями. Пожелай мне удачи.
Люблю тебя.
Франс».
Ее не было дома. Они не нашли ее. А шарф взяли, чтобы он им поверил. Ратлидж понял, что дрожит — сначала от облегчения, а потом от бессильного смеха.
Франс не узнает, не должна узнать, как он испугался. Ей не нужно знать, что произошло в доме, который она привыкла считать своим убежищем.
Хэмиш спросил: «Ты уверен, что они никуда ее не увезли и не спрятали?» Сомнение еще терзало его. Очень хотелось услышать голос Франс.
Ратлидж сказал себе: если Франс принудили написать эту записку, она написала бы, что хочет провести выходные с Саймоном, а не с Питером. Франс умная, она бы подала ему условный знак. Тем не менее завтра он под любым предлогом позвонит Локвудам.
Он уже разворачивался с запиской в руке, когда заметил на своей рубашке кровь. Совсем забыл, что и его ранили.
Он сбегал к машине за фонарем. Следующие полчаса он провел на коленях, стараясь убедиться, что ни Франс, ни ее служанка не найдут нигде следов крови. Обнаружив на полу несколько пятен, он сам тщательно их замыл. Наконец, удовлетворенный, покинул ее дом.
Еще час он разбирался с Бакстером, затем сообщил в Скотленд-Ярд, что Бакстер арестован, и попросил Биллингса заняться канцелярской работой.
— Где Диас? — спросил он у инспектора.
— За решеткой. Странный тип! Сказал, что ты — человек, терзаемый призраками. Интересно, что он имел в виду?
Вначале Ратлидж подумал о Хэмише. Хэмиш не призрак, и все же он его терзает. Мертвый преследует живого. А потом вспомнил о призраках мертвых пастухов, которые зовут живых с вершины скалы. А на самом деле то не пастухи, а морские птицы, которые устраиваются на ночлег… С наигранной веселостью он сказал:
— На Мадейре есть такая легенда. Обычно ею дразнят чужаков. Он имел в виду, что я гоняюсь за призраками.
— Я с первого взгляда понял, что с ним будет нелегко, — заметил Биллингс.
Потом Ратлидж поехал домой. В квартире ему показалось душно, но яблоневыми дровами больше не пахло.
Он перевязал себе грудь и лег спать.
На следующий день Хейз добился освобождения мисс Уитмен. Гудинг оставался под стражей до утра понедельника, когда с него официально сняли все обвинения.
Сам Хейз встречал мисс Уитмен у ворот тюрьмы. С ним приехал Трейнор; он шагнул вперед, поздоровался с ней и увел к свободе и к машине Хейза.
Ратлидж тоже приехал к тюрьме; он стоял чуть поодаль от машины адвоката.
У Валери Уитмен вид был очень утомленный: под глазами темные круги, волосы, обычно такие красивые на солнце, потускнели, стали безжизненными.
Она увидела его, ненадолго остановилась, и их взгляды встретились. Но она не подала виду, что узнала его. В конце концов, это он увез ее в тюрьму Холлоуэй.
Ратлидж дождался, когда машина Хейза скроется из вида, а затем сел в свою. Предстояло решить еще одну задачу: что делать с миссис Беннет и ее подопечными. И оставить ли мистера Беннета покоиться с миром в тихом садике.
