Доказательство бытия Бога - [13]

Можно избрать какую-нибудь одну пользу из тысячи и на ее основании признать необходимым существование атмосферы, если хотят во что бы то ни стало иметь в качестве основания некоторую цель, впервые обусловившую некоторое устроение в природе. Допустим, я признаю это и буду считать дыхание людей и животных конечной целью этого устроения. И этот воздух посредством тех же свойств и никаких других, т. е. посредством тех, которые нужны только для дыхания, приводит к бесконечному множеству прекрасных следствий, которые необходимо ему сопутствуют и не могут быть вызваны какими-то особыми устройствами. Та же упругая сила и та же сила тяжести воздуха делают возможным и сосание, без которого детеныши были бы лишены пищи, как равным образом и возможность насосных сооружений есть непосредственное следствие этих свойств воздуха. Благодаря им же влага испарениями поднимается вверх, а эти испарения наверху сгущаются затем в облака, которые украшают день, нередко умеряют чрезмерную жару солнца, в особенности же служат тому, чтобы благотворно увлажнять сухие области на земной поверхности, отнимая воду из водоемов, находящихся в низменностях. Сумерки, удлиняющие день и постепенным увеличением темноты делающие для глаза безвредным переход к ночи, в особенности же ветры суть совершенно естественные следствия существования атмосферы.

Представьте себе, что какой-то человек строит предположение, каким образом берега стран жаркого пояса, которые, в общем, подвергаются действию жары в большей мере, чем местности, лежащие дальше в глубь страны, могли бы пользоваться несколько более терпимым теплом. Тогда он вернее всего вспомнит о морском ветре, который для этого должен дуть в самые жаркие часы дня. Но ввиду того, что в ночное время на море гораздо скорее становится холодно, чем на суше, не было бы, пожалуй, полезно, чтобы этот ветер дул постоянно; потому этот человек пожелал бы, чтобы провидению было угодно устроить так, чтобы в средние часы ночи ветер вновь поворачивал с суши назад, что могло бы повлечь за собой также и много другой пользы. Тогда оставался бы еще только вопрос, посредством какой механики и каких искусственных приспособлений можно было бы получить такое изменение ветра. И вот здесь пришлось бы серьезно подумать о следующем: так как человек не может требовать, чтобы все законы природы приспособлялись к его удобствам, то это средство, само по себе, правда, возможное, могло бы оказаться настолько плохо согласующимся с другими необходимыми устроениями природы, что высшая мудрость именно по этим соображениям не сочла бы за благо применить это средство. Между тем все эти сомнения излишни. То, что сделало бы устройство, созданное по обдуманному плану, совершает здесь воздух по всеобщим законам движения, и все тот же простой принцип всякой побочной пользы воздуха производит здесь и эту пользу без каких-либо новых и особых приспособлений. Воздух над раскаленной почвой такой страны, разреженный дневной жарой, неизбежно уступит свое место более плотному и тяжелому воздуху над прохладным морем и вызовет морской ветер, который вследствие этого будет дуть начиная с самого жаркого времени дня до позднего вечера, а морской воздух, который по тем же причинам днем не был так сильно накален, как воздух над сушей, охладится за ночь скорее, уплотнится и к ночи вызовет обратное движение воздуха с суши. Каждому известно, что все берега в жарком поясе земного шара испытывают эту перемену ветров.

Дабы показать, в каких отношениях к порядку и гармоничности находятся простые и весьма общие законы движения в силу необходимости самой их сущности, я бросил взгляд лишь на незначительную часть природы, а именно, на действие воздуха. Нетрудно заметить, что все бесчисленные устройства природы открыты передо мной в таком же смысле. Я оставляю за собой право в дальнейшем кое-что прибавить для расширения этой прекрасной картины природы. В данный момент я упустил бы из виду нечто существенное, если бы не упомянул о важном открытии г-на Мопертюи, касающемся согласованности необходимых и самых общих законов движения.

То, что мы привели здесь в доказательство, относится, правда, к весьма распространенным и необходимым законам, однако касается лишь особого вида материи в мире. Г-н Мопертюи, напротив, доказывал, что даже сами общие законы, по которым действует материя вообще, все равно, идет ли речь о равновесии или толчке, об упругих или неупругих телах, о преломлении света или его отражении, подчинены одному господствующему правилу, согласно которому всегда наблюдается величайшая экономия действия. Действия материи, несмотря на огромные различия, какие вообще могут быть между ними, благодаря этому открытию подводятся под одну общую формулу, выражающую их отношение к порядку, красоте и согласованности. При этом сами законы движения таковы, что без них никогда нельзя мыслить материю, и они столь необходимы, что и без всякого труда могут быть с величайшей отчетливостью выведены из общих и существенных свойств материи. Упомянутый проницательный ученый сразу понял, что, поскольку это порождает в бесконечном многообразии Вселенной единство, а в слепой необходимости – порядок, должен существовать некоторый высший принцип, от которого все это может получить свои гармонию и слаженность. Он справедливо полагал, что столь общая связь в самых простых свойствах вещей дает нам гораздо более подходящее основание с несомненностью усмотреть в некоем совершенном первичном существе последнюю причину всего существующего в мире, чем наблюдение разного рода случайного и изменчивого устройства по законам, имеющим частный характер. Теперь вопрос в том, какой вывод сделает высшая философия из этого важного и нового воззрения? Мне кажется, я правильно предполагаю, что Королевская академия наук в Берлине именно это и имела в виду при назначении темы на соискание премии; необходимы ли или случайны законы движения, на этот вопрос никто не дал, однако, ожидаемого ответа.