Дочери Темперанс Хоббс - [3]
Ливви вгляделась внимательнее в черный известняк диковинной продолговатой формы.
Барельеф выглядел несколько абсурдным, неискусно вырезанным и не слишком соответствующим общему облику церкви. Подобная работа могла скорее принадлежать мастеру-самоучке, а не опытному скульптору. Линии казались несуразными и сумбурными. Любознательная девочка сощурилась, и, когда глаза окончательно привыкли к темноте, замысловатые неровности черного известняка сложились в женскую фигуру.
На запечатленной на камне женщине не было одежды – лишь подобие чепчика, что скрывало волосы и уши. Губы ее изгибались в едва уловимой улыбке, пронзительные глаза широко раскрылись, а брови вопросительно приподнялись. Над выпирающими ребрами повисли груди. Колени фигура развела по сторонам, а положение ее рук будто бы призывало созерцателя взглянуть на самую сокровенную часть тела. Эта нагота была непристойной. Даже бессовестной. Рядом с женщиной была выгравирована надпись. Ливви удалось разобрать латинские: «ELUI».
Хасселтайн улыбнулась и вообразила, будто фигура улыбается ей в ответ.
– Эй! – Чей-то голос выдернул Ливви из мечтательного забвения, и она вздрогнула. – Что это ты там делаешь?
Девочка развернулась и встретилась глазами с молодым викарием, взиравшим на нее с явным неодобрением. Священнослужитель был облачен в черную сутану с тугим воротником, но раннюю залысину оставил непокрытой. В руках он держал охапку ссохшихся и покоричневевших хвойных гирлянд, которые, судя по всему, решил снять перед Сретением.
– Я просто… – Воцарившаяся в церкви тишина показалась Ливви звенящей.
– Кто ты? – Викарий, щурясь, приблизился к девочке.
– Я…
Ливви до оцепенения боялась разговаривать с незнакомцами. Они с родными переехали в Истторп всего несколько недель назад. Она еще не успела завести друзей, зато подозрений ее семья вызвала предостаточно.
– Ты же… ты – нахлебница, поселившаяся в доме Гуди Редферн, да? – Викарий продолжал медленно продвигаться вперед.
Лицо молодого священнослужителя было испещрено оспенными шрамами, что придавали ему болезненный вид.
– Д-да… – смогла лишь вымолвить испуганная Ливви.
Она непроизвольно отступила на шаг и ударилась пяткой о каменную стену. Сухожилия стопы пронзила резкая боль.
– Вы приехали из Ланкашира, да? – Губы викария чуть перекосились, а взгляд его переменился. – Совсем недавно?
Ливви судорожно перебирала в голове возможные идеи побега.
– Д-да… – выдавила девочка. – С горы Пендл Хилл[4].
Хвойные гирлянды почти беззвучно приземлились у ног викария.
– И кто же твоя матушка, малышка с горы Пендл Хилл?
Служитель сделал еще один шаг в сторону Ливви, давя иссохшие иголки. Нос девочки ужалил резкий запах сосновой смолы.
– Ее зовут Анна. Анна Хасселтайн.
– Не-ет, – неспешно протянул викарий. – Я спросил, кто она?
В замешательстве Ливви поджала пальцы ног, желая хоть на толику продвинуться ближе к выходу.
– Она… Она, – заикалась Хасселтайн. – Я…
– Что ты делаешь здесь? – Викарий стоял так близко, что мог с легкостью дотянуться до Ливви рукой.
– Я только…
– Только что?
Взгляд Ливви снова поднялся на женщину, выгравированную на черном известняке. Ее руки покоились на коленях, а улыбка будто призывала: «Давай-давай, смотри на меня. Я-то тебя знаю. Знаю даже лучше, чем ты сама».
– Ты омерзительна. – Викарий сказал это таким мягким и дружелюбным тоном, что Ливви было решила, что ослышалась.
– Что-что?
– Тебе лучше уйти. – Голос викария снизился до зловещего шепота. – Маленькая сторонница Кромвеля. Жалкого самозванца. Знаешь, я ведь только из Лондона. – Священнослужитель подошел к девочке вплотную – настолько, что она ощутила на щеке его влажное дыхание.
Руки Ливви ныли до сих пор. Тогда, в Пендл Хилл, бедняжку Хасселтайн так долго держали прикованной к позорному столбу, что кости в запястьях терлись друг о дружку как сухая галька.
– О, да… – сверкнул изуродованный оспой глаз викария. – Я видел все. Видел, как останки Кромвеля провезли по улицам, вздернули на виселице и оставили там на день, после чего его отрубленную голову насадили на шестиметровый шест у Вестминстерского дворца. Можешь вообразить эту картину? Голова великого Лорда-протектора с отвисшей челюстью в окружении голодных воронов?
Ливви сантиметр за сантиметром отдалялась от викария и подкрадывалась к выходу. Еще немного, и она сумеет ухватиться за ручку.
– Давай-давай. Убирайся отсюда, – прорычал священнослужитель. – Тебе не место в доме Господнем.
Девочка надавила на ручку, и дверь отворилась. Внутрь церкви хлынул вечерний туман, неся с собой овечий запах и морок.
– Это место никогда не было Господним домом! И не будет, – пылко бросила Ливви напоследок и шагнула в сумерки.
1
– Ух ты! Наше время подходит к концу, – объявила Джанин Сильва, глянув на свои наручные часы Spiro Agnew.
Ясное сознание Конни Гудвин затуманилось мистическим ощущением дежавю.
На протяжении всей ее аспирантской жизни, что длилась ни много ни мало шесть лет, все значимые события происходили именно в этой аудитории. Посвящение в первокурсники. Тогда Конни носила поношенные шлепанцы. Зрелище жуткое, но из песни слов не выкинешь. Научные чтения. Устные экзамены – те самые мучительные часы жизни, память о которых мозг стирает мгновенно из-за пережитого стресса. Все это проходило здесь. Собеседование о приеме на работу с участием докторантов, каждый из которых стремился задать вопрос позаковыристее, – тоже здесь. А еще кошмарно-бессмысленные праздничные вечера, что Конни посещала по большей части лишь ради закусок после вместе со своей соседкой по комнате Лиз Дауэрс с ямочками на щеках, которая запросто могла прочесть лекцию на средневековой латыни. В этой самой аудитории Конни провела годы заточения, словно Тесей в Лабиринте. Вереница похожих одно на другое событий вокруг одного и того же конференц-стола. А затем привычный мир рухнул. В одночасье. Сколько времени прошло с 1995 года? Пять лет. Так много и в то же время всего ничего.
Наши дни причудливо переплетаются с концом XVII века. Видения на грани безумия… или это дар ясновидения? Где происходят все эти события — в сознании историка Конни Гудвин, все глубже погружающейся в атмосферу салемских процессов, или в реальности? Конни пытается прояснить историю «малоизвестной ведьмы Салема» Деливеренс Дейн и поначалу уверена, что ее интерес к судьбе молодой знахарки, казненной на виселице в 1692 году, носит чисто научный характер. Но постепенно она понимает: между ней и Деливеренс установилась некая связь, которая может навеки изменить ее жизнь — или попросту стоить ей жизни.
В чудеса нужно верить… но не всегда им можно доверять. Если тебе приоткрылась дверь в этот тайный мир, подумай как следует, прежде чем идти туда. Ведь выхода из того мира может и не быть.
Жизнь Алекса меняется, когда его начинают преследовать постоянные обмороки и провалы в памяти. В это время в Нью-Полисе люди подвергаются атакам Тёмного мира. Его обитатели вернулись через века, чтобы отомстить Земле за изгнание. Тёмному миру противостоит Йеллоу — воин Жёлтого мира, планеты в Альтернативном Пространстве. Алекс понимает, что Йеллоу — это он и ищет других воинов. Осталось только вспомнить, кто есть кто.
Что общего у журналиста и благородного сыщика? У гадалки и сурового наёмника? Судьбы сплетаются, когда древний монстр идёт за своей жертвой, оставляя кровавый след. Лишь четвёрка храбрецов может помешать тьме разорвать сердце королевства. Столица велика, но спрятаться в ней негде – от зверя не убежишь. Охота начинается.
Караван медленно двигался вниз по песчаной дюне к оазису. Солнце, тонувшее в закате за спинами всадников, создавало длинные тени, проходя сквозь заросли сухого кустарника и жухлой травы. Туйганские женщины наблюдали за наездниками со скамеек, стоявших у покрытых войлоком юрт, в то время как дети носились вокруг в наступающей вечерней прохладе, пробегая мимо лошадей, мулов и повозок, запряженных буйволами. Некоторые караванщики смеялись и бросали неугомонной ребятне всякие побрякушки, но Тайко Арисанн улыбался только смотревшим женщинам.
Рассказ про то, как во времена, когда драконы правили эльфами и людьми, зародилась любовь между эльфом, который был подданным дракона и плененной эльфийкой, которая не хотела жить под властью драконов. Рассказ входит в антологию «Королевства Эльфов» («Realms of the Elves»), изданную в 2006 г. Редактор: Филип Этанс.
Дестини Уэллер и ее сестра-близнец Ливви были близки так, как могут быть близки только две сестры, пока Ливви не решила стать вампиром, покинув Дестини. Теперь Дестини готова сделать все, чтобы вернуть Ливви в семью. Но в своем мире бесконечной тьмы Ливви знает единственный путь воссоединения сестёр — Дестини тоже должна стать вампиром… Которая из сестер увидит свет следующей полной луны? Чьи губы насладятся вкусом ночи? Кто выживет? Вторая часть дилогии «Опасные девушки».
Ненавижу лазанью. Ненавижу быть подростком. Ненавижу свой характер. Я должна отпустить свои страхи и отправиться в путешествие в Подгорное королевство. Здесь редко бывают случайности. Но именно я, как говорят местные сверхъестественные существа, которых и не представляла себе раньше, могу помочь решить исход противостояния Благого и Неблагого дворов. Найти замок в самом центре города. И молодого фейри, заточенного в темнице самого глубокого его подземелья. Освободить его. Вручить королю из кошмаров власть над собой… И по уши влюбиться. Деревья перешептываются над моей головой.
Во время революции каждый выбирает, на чьей он стороне. Швея Софи Балстрад заработала для своего ателье почти безупречную репутацию. Во время городских беспорядков она мечтала шить платья и заниматься чародейством. Но судьба распорядилась иначе. Теперь Софи должна рискнуть всем, чтобы поддержать брата, втянутого в смертельный заговор. Что выбрать: революцию или верность королевской семье? Свободное будущее или верность своим идеалам?
Сэндис – вассал могучего духа седьмого уровня. Таких, как она, считают одержимыми. И ценят, как целое состояние. Рон – мошенник и вор с чарующей улыбкой. Владелец артефакта, дарующего бессмертие. Его работа – совершать невозможное. Что, если в городе, где с каждым днем ведовство проникает в мир, а оккультники призывают невообразимых чудовищ, Сэндис и Рон станут союзниками?
Я никогда не раздавала манифесты на улицах и не мечтала о перевороте, творимом огнем и мечом. Я знала: грядущие перемены должны совершиться без насилия и крови. Последние месяцы мы работали с Теодором над эпохальным правовым актом. Мириады минут, эта длительная работа рука об руку сказались на характере наших отношений. Да, я хотела выйти замуж за человека, которого любила, хотела занять более высокое положение, чтобы отстаивать интересы простых людей. И да – чего уж скрывать – меня терзал страх, что высшее общество отвернется от меня.