Дочери принцессы - [30]

– Я люблю тебя, папочка, и тебя, мамочка, тоже. – Этим она напомнила нам невинное дитя, которым она все еще была.

Карему показалось, что он добился невероятного успеха, у него даже по телу пробежала нервная дрожь. Он сжал меня в объятиях и рассказал мне, о чем мечтает для своих дочерей и сына. О себе он сказал, что если бы это от него зависело, то все нелепые запреты, распространяющиеся на женщин, исчезли бы, как по мановению волшебной палочки. Щелкнув пальцами, Карим с нежностью посмотрел на меня.

Я же цинично подумала, что только любимая дочь способна заставить мужчину требовать переделки несправедливого мира.

Мы с Каримом страстно желали такого непривычного для нашего дома спокойствия, которое он предрекал нам, надеясь, что Амани наверняка переживет свою чрезмерную любовь к животным.

Вскоре после этого началась война в Персидском заливе, которая завершилась для Махи утратой психического равновесия. В течение этого болезненного для. нас периода рядом с одинокой, поставленной в безвыходное положение Амани не оказалось никого, кто мог бы помочь ей в выборе более подходящей и стоящей цели в жизни.

Сейчас, анализируя тип одержимости Амани ее интересами, я, воспитанная на критическом отношении ко всему фундаменталистскому, должна признать, что моя младшая дочь обладает чертами, присущими тому опасному типу людей, которых мы называем фанатиками и которые с готовностью принимают крайние убеждения.

Зная решительность и честность моей дочери, я теперь упрекаю себя в том, что вовлекла это впечатлительное и психически неустойчивое дитя в такой истинно религиозный обряд, как хаджж. Амани в это время было всего четырнадцать лет, и трудности подросткового возраста были в самом разгаре.

Во время нашего паломничества в Мекку мы с Каримом заметили, как практически за одну ночь путем странной, необычной для нашей семьи метаморфозы Амани вышла из дремотного отношения к религии и с пугающей страстностью обратилась к исламской вере. Я, мать, нянчившая свое дитя, передававшая ему основы знаний о ее прошлом, не понимала причин этого явления. Казалось, умом Амани завладело какое-то высшее видение, тайна, спрятанная в ней самой, слишком сокровенная, чтобы ею можно было поделиться с отцом или матерью.

В утро нашего прибытия в Джидду мы предприняли короткий переезд в лимузине с кондиционером из города на берегу Красного моря в святейший из городов ислама, город пророка Магомета Мекку. Я была очень взволнована, потому что принимала участи в хаджже и вместе со мной были самые близкие мне люди, члены моей семьи. Я пыталась сосредоточиться на молитве, но все время ловила себя на том, что выглядываю из окна автомобиля и думаю о древних временах, когда огромные толпы правоверных стекались сюда с верблюжьими караванами или приходили пешком, босиком преодолевая пересеченную каменистую местность в страстном стремлении осуществить один из пяти столпов исламской веры.

Я отчаянно хотела поделиться своими мыслями с Каримом и детьми, но увидела, что каждый из них был занят, предаваясь собственным размышлениям и мысленному общению с Аллахом. Глаза Махи были закрыты, а пальцы Абдуллы перебирали четки. Взгляд Карима как будто остекленел, и я очень надеялась, что ему не явился ночной кошмар его юности, когда в день вступления в Мекку он погиб, раздавленный ногами толпы. Я придвинулась ближе и пристально смотрела на него, но муж старательно избегал моего взгляда. Амани пребывала в состоянии медитации, и мне даже почудилось, будто лицо моей дочери было озарено пламенем.

Удовлетворенная, я улыбнулась и погладила ее по руке, подумав, что совершила добрый поступок тем, что собрала свою семью вместе ради этого священного события.

Вскоре мы прибыли в город, окаймленный с одной стороны Долиной Ибрахима[ 4], а с востока, запада и юга окруженный горными грядами. Мекка располагается среди сурового ландшафта, состоящего преимущественно из гранитных монолитов, но древний город являет собой самое прекрасное зрелище для глаз всех мусульман.

Я запела:

– Вот я и здесь, о Аллах! Вот я и здесь!

У стен Заповедной Мечети наша семья встретилась со специально назначенным проводником, который проведет нас через ритуалы хаджжа и будет выступать в качестве нашего имама, или священника, во время молитв. Сара и я остались с нашими девочками, а Карим и Асад ушли с сыновьями. Пока мы поднимались по просторным мраморным ступеням Заповедной Мечети, другие паломники вокруг нас возносили Аллаху свои молитвы. У входа в мечеть мы сняли обувь и продолжили путь, произнося молитву:

– Аллах, ты мир, и мир исходит от тебя. О , наш Аллах, даруй нам мир и покой.

Поскольку пророк всегда начинал движение правой стороной тела, я тщательно следила за тем, чтобы в мраморный двор Заповедной Мечети, куда вели Ворота Мира, вступить сначала правой ногой.

Чтобы попасть в невероятно громадный внутренний двор, нужно пройти через семь ворот. В каждые ворота вливались толпы народа. По сторонам мечети в небо устремлялись высокие колонны из белого мрамора. Над колоннами возвышались покрытые затейливой резьбой минареты. Ковры из красного шелка покрывали всю площадь внутреннего двора, на них восседали паломники, молча читающие молитвы или размышляющие об Аллахе.