Дочери Ганга - [138]

Оторвав от своей одежды полосу ткани, Харшал затянул руку Аруна выше кисти. Поднимаясь с земли, тот слегка пошатнулся.

– Голова кружится? – спросил Харшал.

– Немного.

– Надо спешить. Надеюсь, возница не удрал. Не поднимай руку, прижми ее к телу!

Тонга была на месте. Жадность возницы пересилила его страх.

– Я знаю одного хорошего лекаря, – сказал Харшал. – Поедем к нему.

И Сона вновь не уловила в его голосе ожидаемой надежды.

Повозку трясло и мотало из стороны в сторону; при этом им казалось, что она тащится очень медленно. Харшал то и дело поторапливал возницу. Вновь пошел дождь, и вода фонтанами била из-под колес. Арун устало закрыл глаза, а когда вновь поднял веки, Соне показалось, что его зрачки расширились.

– Как ты? – спросил Харшал.

– Все хорошо, – ответил Арун, но Сона почувствовала, что его голос дрогнул.

Доктор жил на узкой улочке, где все дома, казалось, были расположены под одной крышей. Несмотря на позднее время, он открыл почти сразу, будто и не думал спать, и немедленно приступил к расспросам.

– Вы ранены?

– Нет. Это не моя кровь, – ответил Арун, и Харшал сказал про змею.

– Это действительно была кобра? – уточнил врач.

– Да, – тяжело вздохнув, подтвердил тот.

– Вы все сделали правильно и, надеюсь, достаточно быстро, – сказал лекарь и осмотрел место, куда ужалила змея. – Пока я не вижу угрожающих признаков.

– Все мы знаем, что укус кобры смертелен, – спокойно произнес Арун. – Говорите правду.

– Были случаи, когда такие пациенты выживали, – возразил врач. – Чаще это были… заклинатели змей. Бытует мнение, что в этой касте детей с раннего возраста приучают к яду. Отцы понемножку втирают его в ранки на теле своих сыновей.

– Мне не повезло, – сказал Арун, – мой отец не заклинатель.

– Мы не знаем, была ли это молодая или старая змея, сколько яда она успела накопить со времени последнего укуса и какое количество попало в кровь твоего мужа. Может, все обойдется, – ответил доктор на молчаливый вопрос Соны и, видя, что глаза женщины блестят от слез, мягко добавил: – Надо подождать. Завтра все решится. Больше я ничем не сумею помочь.

Женщина средних лет в темном сари, очевидно жена врача, принесла воду, чтобы Арун смыл с себя кровь.

– Что делать, когда начнется самое страшное? – спросил он.

– Принимайте опиум.

Арун усмехнулся.

– Нет. Я хочу быть в сознании, пока это возможно.

– Дело ваше. Вот порошки, – сказал доктор, протягивая мешочек. – Надо размешивать в воде и пить каждый час. И, конечно, не забывайте молиться.

Шаткой походкой Арун дошел до тонги. Харшал проводил их с Соной до дома. Возле входа в хижину Арун протянул ему саблю.

– Это тебе. Полагаю, мне она больше не понадобится.

Чуть поколебавшись, Харшал взял оружие.

– Я сохраню ее. Завтра зайду узнать, как у вас дела.

Навстречу выбежала Ратна. Она хотела обнять Сону, но та отстранилась со словами:

– Аруна укусила кобра.

Зажав рот рукой, Ратна подавила крик.

Женщины устроили постель. Они почти не разговаривали, но каждая чувствовала, что их терзают одинаковые мысли. Теперь, когда Арун и Сона чудом соединились и все было позади, он мог умереть.

Приняв лекарство, Арун лег. Сона прислушалась к ритму его сердца, и ей показалось, что оно бьется с небольшими остановками. Он тоже начал ощущать действие яда. Конечности похолодели, тогда как лоб пылал от жара. Дыхание то замедлялось, то учащалось. А еще он боялся, что скоро не сможет говорить.

– Я рад, что ты жива и здорова, – медленно произнес Арун. – А я… Не станем притворяться: наверное, я скоро умру.

– Тогда и я – тоже. Мы вместе взойдем на костер!

Теперь Сона понимала, что означает всей душой и сердцем желать совершить сати. Рука об руку, душа к душе войти во врата бесконечности. Подарить мужу счастье не только в этой, но и в других жизнях. Познать спасительное забвение. Так будет проще, чем на долгие годы погрузиться в бездну беспросветной тоски.

– Ты не сможешь оставить Латику.

– Я попрошу Ратну позаботиться о ней. Я должна быть с тобой.

– В жизни, но не в смерти. К счастью, мы успели провести вместе ночь. Возможно, у тебя родится еще один ребенок.

– Не знаю.

– Мне бы хотелось оставить после себя хоть какой-то след. И в любом случае помни: ты должна жить!

Сона ничего не ответила. Она сидела, то бережно вытирая лоб мужа, то поправляя покрывало, то поднося к его губам чашку с лекарством.

– Ты утомилась. Отдохни, – сказал Арун.

Сона покачала головой. Она хотела быть вместе с ним, пока это возможно.

Длинная процессия двигалась медленно. Это был последний путь, и им не следовало спешить. Голову Соны прикрывал конец алого сари, на второй палец каждой ноги были надеты гладкие серебряные кольца, нос украшало изящное колечко с жемчугом, шею обвивало свадебное ожерелье из золотых и черных бус. Вечное соединение супругов на погребальном костре сродни еще одной, прощальной, брачной церемонии!

Носилки с телом Аруна – мужа Соны и ее земного бога – водрузили на деревянный помост. Женщина устроилась рядом, чтобы до последнего момента видеть его лицо. Она многое отдала бы за то, чтобы еще раз заглянуть в его глаза, которые уже никогда не откроются.

Она видела Ратну, Харшала, каких-то скорбно смотревших на нее людей, отныне очень далеких, принадлежавших другому миру. Латику Сона оставила Ратне. Та мечтала о дочери, и теперь у нее будет дочь.