Дочери Ганга - [127]

– В таком случае вам не понять, как я могла добровольно потерять родину.

– Но ведь вы поехали на поиски чего-то?

Грейс вздохнула и опустила глаза.

– За деньгами.

– Вы заблуждаетесь. Не только и не столько за ними. Иначе вы не вырвали бы ту картинку.

Когда девушка подняла взгляд, Дамар Бхайни улыбался лукаво и в то же время открыто. Сейчас он выглядел гораздо моложе, чем показалось Грейс при их первой встрече; он стал таким, каким был на самом деле. Их наверняка разделяло пять-шесть лет. Девушка видела его благородство, ум и невероятный магнетизм, но вместе с тем этот мужчина больше не был для нее загадочным и далеким.

– Человеку свойственно ошибаться и не замечать очевидного. Например, я всегда полагал, что мужчина, преданный своим принципам, способен устоять против женских чар. – Он сделал паузу. – Я говорю о вас.

Это были неожиданные слова, открывавшие перед ней то, на что она не смела надеяться. Однако он смотрел на Грейс так, словно преклонялся перед ней, не испытывая при этом каких-либо чувственных желаний. Наверное, таким образом Дамар хотел показать, что уважает ее? Или она неверно истолковала его слова?

Грейс вдруг подумала, что выглядит непривлекательной, неловкой и блеклой. Она не знала, куда девать руки, и предполагала, что ее платье в сравнении со златоткаными нарядами индийских красавиц смотрится как обыкновенная дерюжка.

Она давно заметила, что с Дамаром проще придерживаться правды, как бы ни было трудно говорить ее. Наверное, он делал то же самое. На протяжении разговора они постоянно что-то преодолевали; это происходило непредсказуемо и стремительно. И у них – она должна была помнить об этом каждую минуту! – оставалось совсем мало времени.

– Я не использовала чары. Я… не умею. Английское общество сковано в выражении чувств. Индия совсем другая.

– Это только так кажется. На самом деле мы очень целомудренны. Жених и невеста не видят друг друга до свадьбы, и все свершается по сговору.

– У нас так же. Женятся и выходят замуж, потому что так принято или, что еще хуже, от безысходности.

– Времена безнадежности, катастроф и хаоса хороши только одним – можно сполна отдаться своим желаниям. Последствия не важны, потому что будущее может просто не наступить. Существует правило: на пороге смерти подумай о том, что ты еще не сделал…

Взор Дамара обжигал, и девушка вдруг почувствовала, что дошла до точки. Она не знала, что это – сумасшедшее счастье или унылое горе, она лишь понимала, что желание быть с ним, пусть в первый и последний раз, разрывает ее на части. Все остальное не имело значения. Даже больше – ничего другого не существовало на свете.

– Если вы хотите знать, люблю ли я вас, отвечу, что да, – просто сказала она.

А потом ощутила неподвижность этой минуты, мысленно увидела замершие стрелки часов, готовые начать отсчет нового времени. Сердце девушки простучало ровно три раза, после чего Дамар произнес, впервые называя ее по имени:

– Простите, Грейс, у меня не хватило мужества сказать это первым.

Он поклонился, медленно, учтиво, при этом не опуская горящих глаз. Таким поклоном Дамар словно сложил к ее ногам все, чем владел, что имел, что составляло его судьбу, чем жило его сердце, вместе с тем сохраняя свою безмерную власть над ее волей и чувствами.

Небо раскинулось над землей, как живая громада. Звезды рассыпались несчетными огоньками. Вселенная простиралась, как бесконечная таинственная карта всех людских судеб и происходящих на земле событий. Однако мир влюбленных сжался до этой комнаты. И в то же время оставался загадочным и беспредельным.

Грейс подумала, что такие минуты выпадают раз в жизни. И такая ночь – тоже.

– За что ты меня полюбил?

– Я не знаю, – немного потерянно произнес он, и это тронуло девушку. – Все в моей жизни совершалось с какой-то конкретной целью. А теперь я хочу только чувствовать. Не задавая вопросов, ничего не планируя и ни о чем не думая.

Дамар протянул Грейс руки, и она кивнула. Его ладони были горячими и сильными, и она надеялась, что его сердце окажется таким же.

Он расстегнул ее платье. Он преодолел себя, зная, что она никогда не решится сделать это первой. Ее белое тело настолько поразило Дамара, что сперва он не смел до него дотронуться. Оно было таким мягким, нежным, невинным, восхитительным, прекрасным!

Грейс мало что знала о плотской любви, потому просто доверилась Дамару, и вскоре не понимала, где находится, потому что все в ней сосредоточилось на чувствах.

Она ощущала, как бьется сердце ее возлюбленного, но вместе с тем время словно остановилось. И хотя умом она еще не осознавала происшедшего, в ее душе расцвела весна, а тело говорило о том, что она не ведала ничего лучшего.

Рассвет окрасил комнату в нежно-розовый цвет, отчего она напоминала сказочную шамиану.

Утром, осыпав Грейс благодарными поцелуями, Дамар произнес:

– Я должен сказать тебе правду: меня все равно убьют. Это всего лишь миг счастья, нереального счастья перед вечной разлукой.

Девушка похолодела. Ей суждено было стать последней яркой вспышкой на закате его жизни. Если бы он был уверен в своем будущем, то не сделал бы того, что сделал. Он взял бы в жены индианку знатного происхождения и продолжил бы с ней свой бессмертный род. Неважно, любили бы они друг друга или нет. Их близость проистекала бы из глубокого древнего неиссякаемого источника, коему не придумано названия.