Дочь Волка - [22]
– Эй!
Кузнец даже не поднял головы, когда вбежал его сын, но Винн, выгнувшись, обернулась, умудрившись при этом не нарушить ритма движения мехов.
– Это моя работа! Давай, проваливай отсюда, малявка!
Ее брат тяжело дышал, влажное от пота лицо раскраснелось; его туника была выпачкана, а босые ноги забрызганы грязью. Но при этом он, похоже, нисколько не раскаивался в том, что опоздал. Аккуратно взяв щипцы, Кутред переложил заготовку на квадратный камень, служивший ему малой наковальней, и принялся отбивать ее быстрыми размеренными ударами молота.
Кудда больше не сказал ни слова. Они с Винн хорошо знали, что, если прервать отца на этом этапе работы, это неминуемо вызовет его гнев. И только когда сияющая полоска металла начала темнеть, постепенно приобретая под звонкими ритмичными ударами нужную форму, глаза брата и сестры встретились.
– Где ты был? – Она говорила одними губами, не произнося ни звука. Но потом она заметила темное пятно на подоле его туники и на этот раз спросила вслух: – Это что, кровь?
Кудда скорчил гримасу и уже хотел ответить, но потом бросил быстрый взгляд на отца и прижал палец к губам. Кутред сунул серп в ведро с водой, стоявшее возле горна, и горячий металл громко зашипел, и кузницу заполнило облако пара.
Дети Кутреда знали, что нужно подождать, пока отец бросит выкованный серп в кучу готовых изделий.
– Ладно, парень. Берись за мехи. – Протянув руку, он взял еще одно поврежденное лезвие и сделал паузу, взвешивая его в руке. – Ты снова был с Атульфом. – Это был не вопрос, а утверждение.
– А если мне нужно было? – Голос Кудды прозвучал намного выше, чем обычно, и Винн подозрительно покосилась на него.
– Я уже говорил тебе раньше. Твое место здесь.
– Он сказал мне, чтобы я пошел с ним…
– Атульф тебе не хозяин!
Кудда уставился на него.
– Однажды Атульф станет моим хозяином. Он хочет, чтобы я был одним из его людей.
Винн затаила дыхание, ожидая беды. В последнее время брат частенько возражал отцу.
Но «Атульф хозяин»? Кутред развернулся и плюнул в огонь.
– Размечтался, глупый мальчишка! Принимайся за работу.
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Кудда снял тунику через голову и протянул руку за фартуком. Винн с вызовом скрестила руки на груди.
– Я пришла первой. Я помогала…
– Отдай.
– Перестань, Винн, – сказал Кутред. – Не начинай создавать проблемы. У нас много работы.
В голосе его она учуяла опасность и поняла, что выбора у нее нет. Раздраженно запыхтев, она сняла с себя тяжелый кожаный передник и неохотно протянула его брату.
– Ступай отсюда, малявка, – сказал Кудда. – Ступай к мамочке и остальным пискливым младенцам.
Она передернула плечами, не отвечая на его насмешки, но при этом нахмурилась и медленно поплелась к выходу.
– Ты все еще хочешь поработать, Винн? – Отец кивком указал куда-то в сторону. – Там, сзади, есть серпы, которые нужно заточить. Возьми точильный камень. И не путайся у нас под ногами, слышишь?
Винн вернулась, стараясь не улыбаться, пока Кудда мог ее видеть, и взяла оселок с большого дубового верстака, где отец держал свой инструмент. Направляясь к выходу, она заметила среди деревьев всадника, скакавшего к конюшне на гнедом пони. Она замерла на миг, но оказалось, что это всего лишь Элфрун из усадьбы. К удивлению Винн, девушка остановила пони, натянув поводья, и спрыгнула на землю.
– Твой отец в кузнице?
Винн уставилась на нее. Она что, глухая? Не слышит пыхтение мехов? Звона молота пока не было слышно, но звук работающих мехов был достаточно громким.
– Да.
– У меня для него сообщение. – Голос Элфрун звучал недовольно, как будто она была не в настроении. – Я не собиралась ехать сюда, но Луда перехватил меня, когда я уже выезжала со двора. Думаю, твой отец не скажет мне спасибо за это.
– Так что за сообщение? – Винн коротко хихикнула. – Нет, не говорите мне, попробую угадать. – Она сделала напыщенное лицо, приподняла одно плечо и в нос противным голосом сказала: – Интересно, этот ленивый дурень кузнец знает, вообще, что ячмень созрел и его уже нужно начинать жать? – Передразнивание стюарда было таким безжалостным и точным, что Элфрун слегка улыбнулась и закивала. – Можете не передавать этого моему отцу, – сказала Винн. – Он и сам это прекрасно знает, и они с Куддой как раз сейчас подготавливают серпы. – Словно в подтверждение ее слов из глубины кузницы вновь донесся стук молота.
– С Куддой?
– Конечно.
– Но… – Элфрун вдруг запнулась и нахмурилась, а Винн с любопытством посмотрела на нее.
– Что такое, леди? Это как-то связано с кровью у него на тунике? – Она почувствовала, как сердце в груди взволнованно забилось. – Он что, снова подрался?
Элфрун покачала головой, и Винн испытала разочарование.
– Они с Атульфом сопровождали охотников, и Видиа порвал клыками вепрь. Так что это кровь Видиа.
Винн снова уставилась на нее. Это даже лучше. В глазах отца то, что Кудда лазит по деревьям или ловит рыбу вместе с Атульфом, было уже достаточно плохо. Но охота на вепря! Можно было даже не начинать подсчитывать все правила, писаные и неписаные, которые нарушил ее брат. Вот это проступок! Но только стоит ли ей сразу рассказать все отцу или пусть Кудда помучается, гадая, как много она знает?
Роман «Легенда Татр» (1910–1911) — центральное произведение в творчестве К. Тетмайера. Роман написан на фольклорном материале и посвящен борьбе крестьян Подгалья против гнета феодального польского государства в 50-х годах XVII века.
Немецкий писатель Теодор Крёгер (настоящее имя Бернхард Альтшвагер) был признанным писателем и членом Имперской писательской печатной палаты в Берлине, в 1941 году переехал по состоянию здоровья сначала в Австрию, а в 1946 году в Швейцарию.Он описал свой жизненный опыт в нескольких произведениях. Самого большого успеха Крёгер достиг своим романом «Забытая деревня. Четыре года в Сибири» (первое издание в 1934 году, последнее в 1981 году), где в форме романа, переработав свою биографию, описал от первого лица, как он после начала Первой мировой войны пытался сбежать из России в Германию, был арестован по подозрению в шпионаже и выслан в местечко Никитино по ту сторону железнодорожной станции Ивдель в Сибири.
«Страницы прожитого и пережитого» — так назвал свою книгу Назир Сафаров. И это действительно страницы человеческой жизни, трудной, порой невыносимо грудной, но яркой, полной страстного желания открыть народу путь к свету и счастью.Писатель рассказывает о себе, о своих сверстниках, о людях, которых встретил на пути борьбы. Участник восстания 1916 года в Джизаке, свидетель событий, ознаменовавших рождение нового мира на Востоке, Назир Сафаров правдиво передает атмосферу тех суровых и героических лет, через судьбу мальчика и судьбу его близких показывает формирование нового человека — человека советской эпохи.«Страницы прожитого и пережитого» удостоены республиканской премии имени Хамзы как лучшее произведение узбекской прозы 1968 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
«У чёрного моря» - полудокумент-полувыдумка. В этой книге одесские евреи – вся община и отдельная семья, их судьба и война, расцвет и увядание, страх, смех, горечь и надежда… Книга родилась из желания воздать должное тем, кто выручал евреев в смертельную для них пору оккупации. За годы работы тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой. А главной целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли, когда ворошил я свидетельства тех дней.